Форум » Рядом в жизни и в профессии » Юлия Рутберг (1) » Ответить
Юлия Рутберг (1)
респект:
респект: http://old.tvkultura.ru/news.html?id=10624&cid=3924 21.08.2004 «Сферы» с Иннокентием Ивановым. 21 августа 2004 года. Юлия Рутберг В этот вечер Юлия Рутберг играет шекспировского «Короля Лира». Не его самого, а старшую дочь – Гонерилью. Актрисе достался персонаж не лучшего качества – не драматического, а человеческого. Старшая дочь Лира по Шекспиру лжива, полна жадности и плетет интриги. Зато на людях – сама любезность: сладкоголоса, мила и трогательна. Юлия Рутберг: «Когда говорят «Король Лир», то возникает театральное пространство всех времен и народов, так как с момента написания этой пьесы человечество столько раз обращалось к этой теме, это, наверное, вечный сюжет. А у нас стоит просто «Лир». Значит для тех людей, которые отличают Генделя от Грига, понятно, что в спектакле приоритет на человеческих отношениях, а все моменты власти и королевской жизни вроде бы убраны. Люди понимают, на что они идут. Во главе спектакля отношения отца с дочерьми, причем этот спектакль не в традиционном понимании Лира как трагедии, у нас не течет кровь, а наоборот это больше мистерия». «Крен в сторону человеческих отношений. Нельзя выкинуть ту жизнь, в которой мы живем, сегодня у нас каждый день кого-то взрывают, сегодня внутренние взаимоотношения, простые радости семей гораздо важнее, чем какие-то общественные отношения. В этом есть современность. Я очень не люблю, когда говорят «это современный спектакль». Он не современный, просто прочтение людей, которые живут сегодня и для тех людей, которые живут сегодня, чтобы это было понятно, а не только умозрительно». «Сильный человек это тот, который не боится своих слабостей, который их обнародует. Это человек независимый. Всем нам свойственно все прятать и скрывать. Сильный человек об этом не заботится. Он обладает такой силой, что не скрывает свои слабости». Юлия Рутберг из породы сильных женщин. С большим умом, нервной пластикой, не обыденной внешностью, здравыми мыслями и успешной карьерой. На Гонерилью из «Лира» она не похожа. Рутберг из звезд нового времени, хотя играет и снимается очень давно. Новое российское кино, новый российский театр и новое российское телевидение эксплуатируют актрису нещадно. Рутберг рада. У нее нет простоев много лет. Не это ли – счастливая карьера? Кажется, задуматься нет времени. Но Рутберг не из тех актрис, которые просто играют. Она с характером и даже может отказаться выходить на сцену с актером, который ей неприятен. Для кого-то это – каприз, для Рутберг – принцип. Общаться и работать с тем, кто отвратителен, актриса называет саморазрушением, поэтому не общается с ними и не работает. Позволить себе такое может человек внутренне свободный и финансово независимый. Другие вынуждены терпеть, Рутберг же добилась свободы для самой себя и своей семьи. В достижении такой свободы, наверное, и есть высший смысл жизни и карьеры. Юлия Рутберг: «Основополагающее в человеке - это доброта, порядочность, когда человек держит слово. Мне интересны люди, которые не пытаются продемонстрировать какие они лапушки и кошечки. И симпатичны люди со сложными характерами и истинные в своих проявлениях. Люди, которые кошечки и лапушки, вызывают у меня настороженность и ощущение фальши. Они бывают хамелионистыми. Люди со сложными характерами могут проявить свои негативные черты. У меня к ним больше доверия. Даже пройдя через какой-то конфликт с этими людьми можно потом стать друзьями. В этих людях больше истины». «Жизнь на планете достигла экстремума. Мы подошли к точке, что накопилось столько злобы, что только любовь сегодня способна нейтрализовать то, что происходит в мире. Я, как сильная, успешная женщина, на самом деле, большую ценность вижу не в карьере, а в детях, в родителях, в семье. Врет та успешная женщина, которая говорит, что может обойтись без семьи, а главное без возможности быть слабой. Любая женщина, у которой есть тылы, приходя домой, открывает забрало, под которым нежная женская душа». «Есть успешные актеры, которые пользуются тем, что они одно и тоже играют во всех сериалах, о них печатают все газеты, и они предоставляют информацию о своей жизни личной, тем самым они являются продолжением мыльной оперы. Попытка сделать из актера великосветскую проститутку. Всем миром подглядывать в замочную скважину». «Предпочтения у меня уровня Фоменко, Некрошуса. Я тяготею к мастерам. Но иногда я люблю смотреть дебютные работы потому, что в дебютных работах бывает столько дерзости, еще не набито столько синяков, есть ощущение, что ты все можешь, это так заразительно. Молодость заразительна и весела даже без знания пьесы». «Когда я переступаю порог театра, никто не должен знать, что у меня произошло. Сюда приходят такие же люди, о которых тысяча проблем. Почему я должна обременить их своими бедами? Для этого у меня есть мои друзья, родные. Я считаю, что это нехорошо. Бывают экстремальные ситуации, и тем не менее, есть сила воли. Актерская профессия замешана на силе воли - она должны быть огромной. Я очень не люблю капризных актеров. И не способна понять, почему в театре, прежде всего, жалеют алкоголиков. Иногда большие SOS происходят у тех людей, которые сжимают зубы и держат себя в узде. Человеку свойственно отдыхать от перемены деятельности. Когда мы уезжаем, и просто меняется картинка. Вот на гастролях, кажется, будешь убиваться, но когда ты оказался в Берлине или в Мюнхене, все равно есть огульная эмоция, что ты оказался в другой стране, можно погулять, сходить в музеи. Когда летом отдыхаю, если это средняя полоса, то обязательно должна быть тишина и лес, и обязательно собирать грибы, я получаю экстатическое наслаждение от собирания грибов. А вообще море, заплывы с маской, я водный знак, для меня наличие воды очень важно. А зимой лыжи. Горные лыжи – это совмещение усталости, это еще и воздух, и горы. Возможность спуститься с горы, выпить глинтвейна, смотреть, как спускаются беззаботные дети. Это для меня смена и положительные эмоции. Когда репетирую, мне иногда хочется тишины, а иногда невозможно хочу в театр». «Отдушина – это, когда я одна дома и читаю книгу, иногда я в музее и смотрю живопись, иногда пойти к любимым друзьям. Не контролировать ничего. В этом есть степень свободы. Хотя я себя не контролирую. Я доверяю выражению своего лица, и если мне не приятны люди, даже камера это может считать. В какой-то момент я поняла, что я отказываюсь от японского образа жизни, когда надо носить все в себе. Я доверяю выражению лица». «Я гораздо меньше стала читать. Не могу позволить себе пойти в консерваторию, нехватка живой музыки в моей жизни. Я не очень люблю компьютеры и телевизоры, хорошее кино я смотрю в кинотеатре. И музыку люблю слушать живую, в этом есть сопричастность к тому, что делают живые люди. Вообще все живое резко отличается от пластмассового. Я мало бываю с близкими. Я все обещаю, что я остановлюсь, вообще я избирательная, просто жизнь диктует свои условия. Тот период, когда все помогали мне, прошел, мои родители стали чаще болеть, они нуждаются в моей помощи, у меня взрослый сын, которому я должна помочь, у него поступление в этом году. Не всегда я завишу от своих хотений. Есть слово надо. В какой-то момент слово надо приобретает большую значимость, чем хотения.
респект: Интервью 2007 года. "Радиус города" http://radiuscity.ru/uliia-rutberg/ №10(28), октябрь 2007 Виктор Григорьев. В ладу с собой Юлия Рутберг. Актриса театра и кино. 42 года - Вы уже в детстве знали, что станете актрисой? - Буквально с пятого класса. Очень рано. Господь мне дал такую милость: в отличие от своих сверстников, я знала точно, чем хочу заниматься. Возникло совершенно осознанное решение: пойду в театральный институт. Во-первых, в школе у нас был удивительно театрально предрасположенный класс. Сама 31-я спецшкола находилась на улице Станиславского. Одновременно училась и в музыкальной школе имени Гнесиных, а потом, бросив фортепьяно, поступила в студию к Спесивцеву. Правда, пробыла там всего полтора месяца, а потом меня родители за уши вытащили оттуда. Мы всегда что-то придумывали в классе, ставили спектакли, устраивали литературные вечера, то есть постоянно рождались какие-то театральные заморочки. С моей ближайшей подружкой любили гулять после уроков по старой Москве. Была такая забава: разыскивали старые заброшенные церкви и лазили там, все смотрели. Вообще, гулять по старой Москве было удовольствие. Ездили на Мясницкую в «Чайхану» на наши «литературные вторники». И там за сушками, баранками, булками и чайником с чаем мы писали всякие стихи, придумывали спектакли. В десятом классе нам даже разрешили сыграть трагедию «Я — сам» в музее Маяковского. - Это был органичный переход из детства в театральную жизнь? - Думаю, да. Я поступила в шестнадцать лет в ГИТИС. А потом еще два года пробивалась в Щукинское училище, потому что хотела учиться только там. То, что я видела в Щукинском — дипломные спектакли, класс-концерты, — мне нравилось больше, чем в других театральных школах. Это восхищало и завораживало. - Как складывались ваши отношения с Михаилом Ульяновым, когда вы пришли в Вахтанговский театр? - Совсем не просто. Когда пришла в театр, он действительно не очень понимал, что это за артистка? Потому что я совершенно не из палитры его женских пристрастий. Когда Вячеслав Анатольевич Шалевич и Алла Александровна Казанская, мой профессор, убеждали Ульянова, что меня надо брать в театр, и очень за меня болели, переживали, он им сказал: «Да вы посмотрите на нее! Что она будет играть?» В общем, так сложилось, так звезды встали, что начался разнообразный репертуар с самого начала. И Михаил Александрович как-то стал ко мне привыкать, а потом, могу даже сказать, полюбил. Однажды, после худсовета, у нас с ним состоялся блиц-разговор в коридоре. Мы с Сережей Маковецким выступили негативно по поводу спектакля «Мартовские иды», где худрук играл одну из главных ролей. И он взорвался: «Как ты смеешь, вот так, чтобы яйца курицу учили? Что это такое?» Я в сердцах отвечаю: «Михаил Александрович, мы сказали ровно то, что говорят все в коридорах. Почему члены художественного совета думают одно, а приходят к вам в кабинет и говорят совершенно другое?» И добавила: «Зато у вас никогда не будет возможности сказать мне: «И ты, Брут?» А он играл Цезаря. И вдруг он оглянулся и так открыто улыбнулся. У нас всегда были очень эмоциональные отношения. Какой это был добрый человек! Михаил Александрович мог подойти, обнять и сказать: «Как же ты прекрасно играешь»! Как ты это делаешь? Я не понимаю». Это говорил богом поцелованный великий артист. Всегда верил, что самое важное здание в Москве — Театр Вахтангова, что это лучший театр во всей Вселенной!!! Светлая память великому артисту. - Что для вас есть вахтанговская традиция? - Вахтанговская традиция — острая форма при глубочайшем проживании. Самые лучшие представители вахтанговской школы — артисты, способные дойти до истинных глубин при невероятно озорной, фантастической форме, которая может быть шампанским, виски или терпким глинтвейном. - Вы звезда? - О чем вы говорите? Просто профессиональный человек. Другое дело, что их сегодня мало. Звезда — настоящая звезда — был Михаил Александрович Ульянов. Звезда — Юрий Яковлев, Юлия Борисова, Алексей Баталов, Вячеслав Тихонов. Звезда — не просто вскочить на небосвод, а на нем удержаться. Вот это звезда! Философски ко всему этому отношусь. Мне противно бывает, когда начинают с тобой говорить, когда ты нужна: «Ой, вы такая звезда!» А потом, когда что-то не срастается, про тебя забывают и как стельку из ботинка выкидывают. Таков уровень культуры. - Расскажите о творческом союзе с Романом Григорьевичем Виктюком. - Этот необыкновенный человек мне очень много дал. Он мой учитель. Один из представителей настоящих театральных титанов. С таким мощным театральным миром, с оглушительной фантазией, поэтому для меня встреча с Романом Григорьевичем — эпоха. Он что-то такое во мне разглядел, увидел, когда я была еще совсем махонькая артистка. Доверял мне и орал как безумный, что я «гений» и «бездарь». Это все его артисты проходили. Но потом, когда я уже подросла, наступило несколько мгновений, когда были крохотные секунды нашего сотворчества, и уже не я шла за ним, а он за мной. Маэстро это почувствовал… Только большой мастер и талантливый человек может в глазах выразить такую радость. Когда твой ученик, твое масенькое создание вдруг расцветает, когда что-то получается! Если между маститым режиссером и молодой актрисой происходят такие мгновения — счастье. Один раз «отвоевала у него краску» в спектакле «Я тебя больше не знаю, милый». Ничего не получалось, мы не могли совпасть с фонограммой, Роман Григорьевич закричал: «Хватит, бездарь! Я все убираю!» «Не-е-е-т! — заорала я. — Завтра в десять утра мы будем проходить это место на прогоне, и все совпадет». «Я посмотрю, как все совпадет», — с подвохом сказал Виктюк. Когда все совпало, он меня подозвал и просто поцеловал. Великие секунды и замечательные моменты моей жизни. - Не хотелось принять участие в спектакле с матерщиной, раздеванием? - А зачем? Отчасти раздеваюсь в «Королеве красоты». Но — в меру. И никакого «ню» там нет. Если вы затрагиваете данную тему, то в легендарном брехтовском спектакле «Карьера Артура Уи» тоже обнажаются. Правда, там это — высший пилотаж. В искусстве нет запретных тем. Все зависит от того, как делается и во имя чего. А то, что касается мата, — нет. Наверно, сленг и мат допустимы в спектаклях, которые суперсовременны. Но меня мат, честно говоря, коробит. - Вы очень много внимания уделяете костюму. - Не то слово. Для артиста костюм — визитная карточка. Он дает выразительную пластику, подбирает артиста. Костюм — стиль, манеры, шарм. Поэтому всегда очень внимательно с художниками обсуждаю детали. Самым первым художником-постановщиком в моей жизни был Олег Аронович Шейнтис. Когда мы делали «Зойкину квартиру» еще в училище, то они работали с Гарри Марковичем Черняховским. Когда пришла в Вахтанговский театр, там возобновили «Зойкину квартиру» и работала та же команда. Потом познакомилась с Пашей Каплевичем, Машей Даниловой, Андреем Климовым. Сейчас появилась замечательная Женя Панфилова. Театральных художников — настоящих — мало! Артист может сильно проиграть от безвкусного костюма. - Как вы работали над ролью Тайной Недоброжелательности в «Пиковой даме» в постановке Петра Наумовича Фоменко? - Очень трудно. Все, что написано о тайной недоброжелательности, — это только эпиграф: «”Пиковая дама” означает тайную недоброжелательность». Точка. Больше ничего. Все остальное придумал Петр Наумович. Мы с ним долго мучились. Тайная Недоброжелательность преследует меня довольно парадоксально. Не знаю, образ ли это, или сам спектакль, но каждый раз, когда выпадает суперденежная работа, в этот день идет «Пиковая дама». И так много лет. В каком-то фатальном смысле со мной ничего эдакого не происходило. Когда артист играет горе, радость, любовь, ненависть, нежность — это понятные эмоции, их испытываешь в жизни. Но когда ты играешь время, совесть, альтер эго — это как? Тут много нафантазированного реализма. Петр Наумович Фоменко — огромный монастырь с особым уставом. В нем можно быть послушником. Он сам раздает послушания в своем монастыре. Кто-то становится келейником, кто-то экономом, кто-то казначеем, кто-то трудником. Очень рада, что мы несколько раз встречались с Петром Наумовичем. У нас сложились многомерные и неразрывные отношения. Я его бесконечно люблю. Сегодня его любят все. Поскольку он выставлен на щит русской культуры. Но я его люблю не за щит и не за то, что его везде хвалят. Поклоняюсь ему как учителю, который много открыл в профессии и очень многому меня научил. Безусловно, являюсь его ученицей. Даже одну статью так озаглавили: «Фоменка, которая гуляет сама по себе». Самый главный итог наших с ним взаимоотношений — то, что он меня уважает. - Герой вашего времени? - Сейчас время антигероев. Они разные: Суханов, Балуев, Вдовиченков, Маковецкий, Куценко, Миронов, Андрей Панин. - Вы реагируете на критику? - На газетную почти нет. Реагирую на зрительный зал. Вы знаете, когда зал полон и на спектакле плачут, зачем мне читать ересь и пересказ убогого содержания так называемых критиков. Ориентируюсь на себе подобных. Всегда. И во «Фрекен Жюли» шли на Володю Симонова, на Машу Аронову и на меня в совершенно другом качестве. Кто-то не принимал спектакль. А кто-то утверждал, что это рождение трех артистов в совершенно другом амплуа. Точно также «Королева красоты из Линейна». Меня привыкли видеть в комедиях. А здесь у трагического спектакля такое количество поклонников. И зал всегда полон. И такая тишина! - Зритель, мнением которого вы дорожите? - Интеллигентный зритель, который приходит в театр думать. Те люди, которым театр важен так же, как и мне. Которые любят и понимают живое искусство и оценивают уровень артиста на сцене, где он ничем не прикрыт. Где все прозрачно. - Ваша сверхзадача на сцене? - Вот вы меня спросили, выхожу ли я на сцену самовыражаться? Уточняю — никогда. Всегда выхожу на сцену саморазряжаться. Когда ты хорошо сыграл спектакль, то произошел энергообмен со зрителями, разрядка. А если весь спектакль думал о том, как выглядишь со стороны? Для этого существуют подиумы и гламуры. Театр — это мясное занятие и реальное искусство. - Вы реализовали себя в искусстве? - Ну и вопрос! Не знаю человека, который скажет, что он реализовал себя, все сделал. Или он труп, или не очень умный. Мне не так уж много лет. Естественно, в каждом спектакле пытаюсь ставить себе задачи. «Зойкина квартира», «Закат», Тайная Недоброжелательность в «Пиковой даме» и Шутиха в «Государь ты наш, батюшка» у Петра Фоменко. Хетти и тетка Клотильда в постановках Романа Виктюка. Та же «Фрекен Жюли» Иванова. И, конечно же, Аркадина у Жолдака. Анна Андреевна у Мирзоева. Морин Фолан у Бычкова. Все настолько разные и весомые в моей жизни работы, что могу сказать, это все важно и дорого. Даже в таком незатейливом французском водевиле, где я играла мадам Дурандас, после спектакля в гримерную вошел Юрий Васильевич Яковлев и поцеловал мне руку. Как это можно забыть? - Какие проекты готовите на телевидении? - Один сериал и два фильма. Пока все в запуске. Привыкла говорить о том, что произошло или происходит, — я человек суеверный. Надо сначала дожить, когда скажут: «Камера, мотор». - А что в театре? - Сейчас с большим удовольствием играю Кабато в «Хануме» в театральном доме «Миллениум» и считаю, что это работа достойная. Спектакль не является никакой антрепризой для меня. Рядом замечательные артисты, очень хорошие декорации, прекрасные костюмы. Абсолютно театральный проект. Еще один важный спектакль, который сама осуществила, — кабаре «Вся эта суета». Режиссер Владимир Владимирович Иванов и Татьяна Николаевна Агаева — музыкальный руководитель проекта. Моноспектакль, который играю уже три года. - Расскажите об этом проекте — спектакле-кабаре «Вся эта суета». - Это монолог актрисы о жизни, о мире, обо всей той суете, которая является сферой нашего обитания. Я предстаю в этом спектакле в двух ипостасях: как актриса и как человек. Кабаре — это тот жанр, который по определению не предполагает четвертой стены. Поэтому основной партнер — зрительный зал. И каждый раз, когда мы общаемся, все происходит абсолютно вживую. Многие люди первые десять–пятнадцать минут сидят с таким выражением лица, будто их кипятком облили. Потому что совершенно не привыкли к такому диалогу. А по дороге мы договариваемся. И возникает много разных тем. Каждый спектакль не похож на другой. Существует сюжетная канва и музыкальные номера в сопровождении трех блистательных музыкантов: пианиста, контрабасиста и ударника. Но иногда и зрители выходят на сцену. Там немыслимые вещи происходят. Потом, когда артист стоит на сцене два часа, — для меня это проверка собственных возможностей. Как бы меня ни хвалили, ни ругали, в равной степени иногда надоедает. Я сама должна понимать, что из себя представляю. Хочу быть с собой в ладу. Когда у актера есть моноспектакль и он один два часа держит зал, то с ним все в порядке. Он — беговая лошадь. Он — на ходу. Творческая биография Юлия Рутберг училась в музыкальной школе при Академии им. Гнесиных. Окончила Театральное училище им. Б.В. Щукина (мастерская А.А. Казанской). С 1988 года работает в Театре им. Е. Вахтангова. Среди образов, созданных Юлией Рутберг, Зоя Денисовна в «Зойкиной квартире» Гария Черняховского, Хетти в «Даме без камелий» Романа Виктюка, мадам Дурандас во «Французских водевилях» А. Кузнецова и Г. Черняховского, Тайная Недоброжелательность в «Пиковой даме» Петра Фоменко, Анна Андреевна в «Хлестакове» Владимира Мирзоева. В 1989 году дебютировала в кино — мюзикл «Руанская дева по прозвищу Пышка». Снялась более чем в 30 фильмах, в том числе: «Похороны Сталина», «Расстанемся, пока хорошие», «Фаталисты», «Атлантида», «Прощайте, доктор Фрейд», в сериалах «Московские окна», «Сыщики», «Смотрящий вниз», «Холостяки», «Участок». Соавтор и ведущая цикла телепередач о театре «Субботний вечер со звездой» (1996–1997 гг.). В 2004 году создала свой собственный театральный проект, в рамках которого вместе с режиссером Владимиром Ивановым поставила спектакль в жанре кабаре — «Вся эта суета».
респект: http://www.sem40.ru/index.php?newsid=207820 22-11-2006 Я столько раз хряпалась мордой об асфальт, что и не счесть» Родившись в потомственной театральной семье, Юлия Рутберг в детстве мечтала стать пожарным, но в итоге не стала оригинальничать и отступать от семейной традиции. И не зря. Яркая, ироничная, экстравагантная и эксцентричная Юлия создает на сцене такие образы, что зрители готовы десятки раз смотреть спектакли с ее участием. Да и в кино ее талант проявился не в малой степени. В личной жизни Рутберг, может быть, везло чуть меньше, но, как она сама утверждает, нет актрис с простыми судьбами. В любом случае, Юлия счастлива и полна желания творить дальше. - Ваш спутник жизни Анатолий Лобоцкий - известный актер. Нет ли у вас в семье соперничества и как складываются ваши отношения, когда у одного из партнеров работы значительно меньше, чем у другого? - Соревнований в семейной жизни быть не может. Тот, у кого мало работы, думает о том, как хорошо отдыхать. А тот, у кого много работы, глядя на супруга, искренне радуется: ну надо же, как повезло человеку - высыпается, ходит на премьеры, книжки читает. Потому что когда ты перманентно существуешь в ситуации обвала в горах, это напряжение очень трудно выдержать. - А чего, как вы считаете, нельзя делать в семейной жизни? - Нельзя предавать. Все остальное зависит от эмоционального фона, усталости и предлагаемых обстоятельств. - Есть расхожее выражение, что любимому человеку можно простить все. Вы с этим не согласны? - Иногда в семейной жизни не бывает общепринятых универсальных рецептов. Одному человеку ты прощаешь многое, а другому не прощаешь ничего. Это зависит от силы чувств и от жизненного опыта, который у всех разный. Иногда люди прощают своих любимых потому, что им в данный конкретный момент так удобнее. Человек - удивительно совершенная система. Иногда мы совершаем те или иные поступки просто потому, что это необходимо для биологического выживания организма. - Вы считаете себя самодостаточной женщиной или же вам необходима некая опора и защита? - У меня так сложилось, что моя семья - это не просто опора, но настоящий фундамент, свая. Поэтому самодостаточной себя назвать никак не могу. Часто в моей жизни случается, что когда я затеваю новую авантюру, непонятно откуда приходят замечательные люди, которые становятся моими помощниками. И сама я, когда могу, стараюсь людям помогать. С удовольствием бесплатно приглашаю на свой моноспектакль «Вся эта суета» в центре на Страстном бульваре неимущих пенсионеров, сирот, интеллигенцию. Ведь от того, что люди не могут купить билет в театр, они не относятся хуже к театру. - А знакомо ли вам чувство зависти? - Мне кажется, я лишена этого чувства. Но могу, оказавшись на хорошем спектакле, подумать: «Жаль, что я не там, не на сцене». Могу позавидовать Лайзе Минелли, что в ее жизни был Боб Фосс, очень завидую Кузьминой и Раневской, что в их жизни был Михаил Ромм. А позавидовать шмотке или машине - нет. - Вы когда-нибудь делали первой шаг навстречу режиссеру? Приходили к нему со словами: «Я идеальная актриса для вашего проекта»? - Никогда. Это дурной тон. - А в отношениях с мужчинами тоже всегда ждали, пока первый шаг сделает поклонник? - С мужчинами могла и сама проявить инициативу. Я девушка импульсивная. Но всякий раз я позволяла себе это сделать, только если чувствовала симпатию со стороны мужчины, который мне тоже понравился. А взять человека за грудки и сказать «Давай!» - этого никогда не было. - Недавно вы сыграли в картине «Иван Подушкин» маму Дмитрия Харатьяна, который старше вас на несколько лет. А какие у вас отношения с собственным взрослым сыном? - Грише уже почти 20 лет, однако отношения у нас как у брата и сестры, или как у друганов. Только в момент, когда возникает реальная опасность или необходимость принимать серьезные решения, в наши отношения возвращается подлинная система координат мамы и сына. Если вдруг появляются люди, которые пытаются моего сына унизить или оскорбить, бросаюсь его защищать. Мне кажется, пока есть силы, родители обязательно должны это делать. Это не отменяет того, что мальчики должны быть самостоятельными, что у них должны нарабатываться и взращиваться мужские качества, но если ты можешь помочь своему ребенку, надо это сделать. - Ревнуете ли вы его к девушкам и даете ли советы в устройстве личной жизни? - Что касается девушек, делить с ними сына не пытаюсь. Гриша с нами в этом вопросе политкорректен. Он мало кого приводил домой. Но если приводит - это событие. Только однажды мы довольно бурно отреагировали, когда он пришел со странной особой, которая вела себя несколько вызывающе. Мы в один голос сказали Грише, что надо соизмерять уровень воспитания его подруг с традициями нашей семьи. Мы с удовольствием доброжелательно принимаем любого человека, которого он приводит в дом, но при условии, что гости вписываются в ту атмосферу, которая царит у нас дома. - Как же должен себя вести гость вашего дома? - Вежливо: поздороваться, попрощаться. А когда девушка садится на колени моему сыну и обнимает его в присутствии домочадцев, - это распущенность, а не проявление нежных чувств. Я бы хотела, чтобы у моих внуков была интеллигентная мама. - Значит, вы морально готовы стать бабушкой? - Знаете, Гриня родился, когда мне был 21 год. Я была студенткой и много сыну задолжала, потому что была слишком увлечена делом, которому служу, я имею в виду прежде всего театр. С удовольствием верну это теперь своим внукам, поэтому буду только рада их появлению. В зрелом возрасте по-другому относишься к малюточкам. Недавно сын мне сказал, что хочет много детей. Как минимум троих. «Ну тогда пора начинать», - ответила ему я. - У вас есть какие-то соображения, что сын должен сделать перед тем, как женится и станет отцом? Может быть, окончить институт или заработать на квартиру? - Это умные общечеловеческие системы координат. Но так как я сама стала мамой, не окончив институт, а зарабатывать деньги самостоятельно начала 10 лет спустя после появления сына на свет, не думаю, что финансовые соображения - главное для того, чтобы мои внуки чувствовали себя счастливыми. Тем более, если есть такая бабушка, как я. Я с удовольствием буду помогать обеспечивать семью своего сына. Не потому, что предполагаю в Гришке инфантильного отца. Просто мне кажется, что детям надо помогать. А то, что мой сын должен получить профессию и стать состоявшимся человеком, это есть у него в подкорке. Ведь он очень уважительно ко мне относится потому, что я многого достигла в театре и кино. Однако меня не интересуют ни прошлые заслуги, ни пьедесталы, на которые меня иногда ставят. Самое важное - это то, что впереди. Поэтому периодически бросаюсь в самые отчаянные авантюры. Уж столько раз хряпалась мордой об асфальт, что и не счесть, впрочем, как и достигала каких-то результатов. Так что я думаю, Гриша найдет свое место в жизни. Для этого нет необходимости требовать от него красного диплома, а тем более денег на квартиру. Ведь даже я сейчас не могу заработать на квартиру. На это мне понадобилось бы лет шесть. Как же выдвигать такое условие для женитьбы вчерашнему студенту? Он что, должен стать вором? - Сейчас модно рожать второго-третьего ребенка в среднем возрасте, когда старшие дети уже выросли. Вы не задумывались о том, чтобы стать мамой во второй раз? - Не знаю. Боюсь на эту тему говорить. Это очень личное. Дети – Б-жий промысел. Мы предполагаем, а Б-г располагает. - Какие работы из последних вам показались самыми сложными? - Одной из самых заманчивых и одновременно трудных была роль мамы Димы Харатьяна в сериале «Иван Подушкин», но в каком-то странном режиме. Восемь серий уже показали, правда, в разное время, а продолжение, хочется верить, скоро выйдет, только не знаю когда. Сыграть в кино одноклассницу Татьяны Васильевой и маму Димы, который старше меня на 6 лет, - это было большим испытанием. Но я с наслаждением взялась за эту работу, все глубже и глубже погружаясь в ситуацию, когда сумасшедшая мамаша безумно любит своего сына, но бедный сорокалетний мальчик благодаря ее заботе никак не может жениться. Такой вот между ними Зигмунд Фрейд нарисовался. В общем, это старо как мир, но снимали мы картину весело, интересно, нежно и трепетно. Надеюсь, зрители эту работу увидят в полном объеме. - Как вы относитесь к запрещенным приемам в театре или на съемочной площадке? - Бывает иногда у актера ступор, из которого человека надо вывести. И хотя все мы знаем, что есть приемы, которые считаются запрещенными, допускаю, что в исключительных случаях настоящие мастера могут к ним прибегнуть, чтобы коллеге помочь. - Порадуете ли чем-то поклонником в канун Нового года? - В это время выйдет мюзикл «Бедная крошка» по сказке «Дюймовочка», где собралась отличная команда. Мне довелось поработать с Арменом Борисовичем Джигарханяном, который сыграл Крота, я играю Мышь, Маша Аронова - Жабу, Олеся Судзиловская - Змею, Саша Лазарев - Ласточку, Гриша Сиятвинда - Сказочника. - Юлия, есть ли у вас какая-то актерская мечта? - Она близка к исполнению. Мне давно хотелось сыграть грузинку или итальянку. И вот я начала репетировать в проекте «Ханума», где играю роль Кабато. Во-первых, эта работа - замечательная разрядка после недавней премьеры довольно тяжелого драматического спектакля «Королева красоты» в театре Вахтангова. А «Ханума» приносит мне удовольствие. А, во-вторых, а может, и во-первых, мне кажется, что в актерской профессии есть весьма ощутимая, зримая и веская гражданская позиция. С распадом Советского Союза территория Грузии стала отдельным государством, и теперь политики и военные с обеих сторон с трудом находят общий язык, но ведь мы бок о бок жили с грузинским народом столько лет. И в наших отношениях было так много хорошего, что нельзя сейчас все это забыть и перечеркнуть. Я рада, что этой работой имею возможность поддержать в трудные моменты грузин, с которыми нашу семью связывают самые теплые чувства. В детстве в нашем доме часто останавливалась вся труппа грузинского театра пантомимы Амирана Шаликашвили. А когда я выходила замуж, Амиран бросил все и примчался в Москву, обвешанный сумками с мандаринами, ящиками вина, мешками специй. Он был безумно занят тогда, но наши семьи были так близки, что пропустить мою свадьбу было для него невозможно. Несколько лет спустя мы сидели за праздничным столом нашей квартиры на Ленинградском проспекте, и грузинский театр пантомимы в четыре часа утра запел многоголосие. Наши соседи не только не стали стучать в стенку, но когда мы взглянули в окно (а жили мы на втором этаже), то увидели, что во дворе собралась толпа! Люди, которые зачарованно слушали, как поют наши замечательные гости, и хлопали. Разве такие минуты можно забыть? - Что бы вы пожелали нашим читателям? - Исполнения самых заветных желаний! А еще желаю нежности, преданности и любви.
респект: http://www.allure.ru/zvezdy/sekrety_zvezd/54835_geometriya_rutberg.php 10 Декабря 2012 Геометрия Рутберг. Секреты звезд Специально для Allure актриса Юлия Рутберг рассказала об углах и линиях в своей внешности, вспомнила свои любимые роли и объяснила, почему ее представления о красоте не меняются годами. Хетти из спектакля «Дама без камелий» в постановке Романа Виктюка, 1990 год. Юлия еще не стала блондинкой. Эталоны Что такое красота, мы в свое время узнавали благодаря искусству. И – благодаря ему же – как должна выглядеть и держаться настоящая женщина. Без журналов мод, без рекламы. Великолепные актрисы вдохновляли нас в прекрасных фильмах и спектаклях. «Добровольцы» с красавицей Элиной Быстрицкой, «Летят журавли» с Татьяной Самойловой, Алла Демидова в фильме «Щит и меч», совершенно замечательная Марианна Вертинская у Марлена Хуциева – «Мне двадцать лет». Какое на них все было с иголочки, продуманное, идеально сидящее! Кинематограф и театр влияли на то, как одевались люди. Московские театры были нашими журналами мод задолго до того, как появились собственно эти журналы. Кто-то ездил в Париж и что-то видел там. Но главное впечатление производили искусство само по себе и люди искусства. Очень многим подражали. Наверное, существует феномен всепобеждающей красоты, какой-то двадцать пятый кадр, благодаря которому человек расцветает изнутри. Попав под его влияние, мужчина, которому нравится Целиковская, начинает искать женщин, похожих на Целиковскую, а женщины, понимая, что Целиковская владеет умами, начинают выщипывать брови «под Целиковскую». Красить рот «под Серову», стричься «под Орлову», пытаться разговаривать как Ладынина. Или Борисова в фильме «Посол Советского Союза» – как можно забыть ее обольстительные платья и ее строгие, но тем не менее женственные костюмы. А гениальная сцена, в которой она решает наскоро обрезать заячий палантин! Для зрителей это естественно смыкалось с реальной жизнью. Действительно, изощрялись же невероятно. У трех подружек могло быть одно выходное платье на всех, и нужно было так договориться, чтобы тебе оно досталось на решающее свидание. Но выглядеть умели все. А если вдруг на фоне общего недостатка цветов некая девушка надевала платье красное, синее, желтое – цветное, то она была просто раскрасавица. Это было событие. Сейчас шкафы забиты, и что ни надень, ничто не событие. Вне времени У меня есть платье, которому лет пятнадцать... Благодаря ему меня иногда называли женщиной-металлофоном. Платье черное длинное, без рукавов, но с разрезом от бедра и металлическими цепочками-перемычками на спине. Я в этом платье вела немыслимое количество открытий фестивалей, вечеров, чего только не вела. Почему-то считается, что женщине нельзя появиться два раза на публике в одном и том же. А у мужчин всегда была такая прерогатива, как смокинг. Я подумала, что это несправедливо, – и добилась-таки своего, у этого платья постепенно появилось свое лицо. Меня по нему узнавали, оно со мной безошибочно ассоциировалось. Мне исключительно нравилось то, что я превратила это платье в мою рабочую одежду и визитную карточку одновременно. Такой был эксперимент. Мне важно чувствовать себя свободно. Так было всегда. Знаю, что не могу быть придатком вещи, потому что человек не вешалка. В прошлом году я ездила на съемки в Минск. Когда оказалось, что полдня у меня свободны, я отправилась гулять по городу. Заходила в какие-то универмаги. Я только что приехала из-за границы и совершенно не собиралась ничего покупать. И вдруг буквально наткнулась на странный маленький магазинчик с итальянскими и французскими платьями. Я купила два – одно темно-синее с коротким рукавом и вырезом на спине, абсолютно шанелевское платье. И одно итальянское, с длинным рукавом, невероятно красивое, оно называется «оса». Оно было трижды уценено, потому что до меня не заходил никто с таким размером, на ком бы это сошлось. Где бы я ни появлялась в этих платьях, меня все спрашивают, где я их купила. Оба они абсолютно лаконичны, просты. И украшения к ним я подобрала лаконичные, и туфли – совершеннейшую классику вне времени. Когда все это на мне надето, я чувствую себя абсолютно в своей тарелке. А если на меня надеть длинное облегающее платье со стразами и открытым верхом, то это будет как заяц на барабане. За мою жизнь чувство того, в чем мне комфортно, не сильно менялось. Вообще-то я человек модерна. Модерн и стиль гранж – это мое по жизни. С юности внимательно приглядываюсь к тому, что носила Марлен Дитрих. На удивление ее силуэт мне подходит. Я много лет выступаю в черном брючном костюме с бабочкой (помните этот ее знаменитый мужской костюм, который она позволила себе надеть?). Мне идет все, что связано с графикой, условно говоря, Альтман. Для меня важно – есть в костюме Альтман или его нет. Это во многом определяет покупку. У меня во внешности сплошные линии и углы, это же очевидно. Когда мы в Щукинском училище на четвертом курсе начали заниматься гримом, к нам пришла замечательная Олечка Калявина, которая работает в Театре им. Вахтангова. И рассказывала про типы лиц, которые существуют у людей. Вот есть классическое лицо, бывают расширенные скулы, зауженные, ну и вот бывает такой тип лица – ромбовидный. Я ужасно смеялась: бедный-бедный человек, у которого ромбовидное лицо. Оля мне говорит: «Я вас, с одной стороны, должна расстроить, потому что вы-то и есть ярчайший представитель ромбовидного лица, у вас абсолютный ромб. Но, с другой стороны, должна вас и обрадовать, потому что именно ромбовидное лицо поддается колоссальным трансформациям. Для гримера ромбовидное лицо – это пиршество». Вот я так и живу со своим ромбовидным лицом. Трансформации Во мне всегда было больше любви к эксперименту, чем желания понравиться. За годы в кино и на сцене у меня появились свои поклонники, своя аудитория – они ждут не гламура, а впечатлений. Еще в двадцать с небольшим я играла в дипломных спектаклях миссис Пирс в «Пигмалионе», с бровями как у Брежнева, и собаку таксу. И так показывалась в театры. А в «Зойкиной квартире» сначала играла китайца Газолина, с глазами, подклеенными пластырем, усами-шнурками и в армейском белье, а потом Агнессу Ферапонтовну, очень ответственную даму в черном парике – там уже была своего рода трансформация в персонажа из семейки Аддамс. Мне нравится играть и меняться, мне кажется, в этом и есть смысл профессии. Одна из первых ролей, которые я сыграла в кино, была в фильме у Владимира Мотыля «Расстанемся – пока хорошие» по Искандеру. Я сыграла прислужницу княгини Аду – горбатую, убогую и с усами. До сих пор вспоминаю, как меня утверждали на эту роль. Было мне 22 года, мы сделали фотопробы. Когда Мотыль эти мои пробы увидел, он сказал: «Вызовите ко мне немедленно эту милую барышню». И у нас с ним состоялся такой примерно диалог. Он, держа в руках вот это все, меня спросил: «Скажите, вы согласны так сниматься?» Я: «А что, Владимир Яковлевич, нужно что-то добавлять? Горб?» Он: «Нет, вы скажите, вы вот так, как здесь, в таком виде, согласны сниматься?». Я: «Да». Он: «Вы утверждены. Где делают таких барышень, которые столь бесстрашно согласны так выглядеть?» Ну вот, а я получила от этой работы невероятное удовольствие. Я не очень люблю, когда артист из роли в роль остается одинаковым, и сама стараюсь перевоплощаться. Это же все равно я. Мне не близок такой подход, когда актер слегка тончик положил, а дальше – что Шекспир, что современность, что комедия, что трагедия: все с одним лицом. У меня это не вызывает интереса. Интересно, как в трансформации по-разному проступает семейное сходство. У меня есть две особенные фотографии, спасибо Кате Рождественской и Люсе Раужиной, которая просто гений грима. Это кардинал Мазарини и Дон Кихот. Люди просто столбенеют, они не могут поверить, что это я. Два абсолютно мужских образа. Так вот, Дон Кихот – это просто мой отец. Собственно, ему я это и посвящала. Это не я, это Илья Рутберг. А вот в роли Зои Денисовны Пельц в «Зойкиной квартире», которую я сыграла после училища, и позже в Хетти в «Даме без камелий» я должна была быть вызывающе красивой. И в обеих ролях я стала резко похожа на маму. Мамины черты, мамины повадки вдруг появились. На «Зойкиной квартире» даже педагоги ахали, потому что они меня такой никогда не видели. Образ – буквальное воплощение врубелевского Демона – придумали Олег Аронович Шейнцис с Гарри Марковичем Черняховским. Врубель вообще один из моих любимых художников, так что понятно, с каким упоением я в него погружалась. Копна волос, челка, костюмы, подчеркивавшие фигуру, игра рук, горящие глаза. Не забуду никогда, как профессор по истории русского театра, достаточно пожилая уже женщина, пришла после спектакля за кулисы и сказала: «Юля, почему вы никогда не показывали свои ноги? У вас же такие красивые ноги!» Я удивилась до невозможности, меня жизнь как-то не научила торговать частями тела, я все-таки воспринимаю себя как единое целое. В спектакле я, правда, выходила на 20 секунд в чулках и в поясе. На репетициях этой сцены я почти падала в обморок от стеснения. Меня хотели, по-моему, уже с роли снимать за этакую целомудренность. Но потом я посмотрела концерт Лайзы Миннелли, где она чулки надевает прямо на сцене, признаваясь в любви к собственному отцу, – и она меня убедила, что на сцене возможно все, если это оправданно и эстетично. После «Зойкиной квартиры» вышел спектакль «Закат», где я играла Двойру и была похожа на олененка Бемби с корзиночками около ушей. Дальше была работа с Петром Наумовичем Фоменко, где роль называлась «подмосковная крестьянка Аксинья Трофимова, редкий урод с бородой». У Фоменко же потом в «Пиковой даме» мне достался персонаж-кентавр, образ времени, совести, альтер эго Германна – инфернальное лицо с темным ртом и взглядом, обращенным в какое-то мистическое пространство. Макияж и грим Для меня лицо – это холст. Задача не в том, чтобы выглядеть красиво. Нужен образ. Макияж и грим – это две разные вещи. Грим подчеркивает характер и образ. Когда нужно, предположим, сделать лицо плоским, выбелив его. Нужно нарисовать веснушки или сделать наивным взгляд, высветлив ресницы, брови. Недавно по Первому каналу прошел сериал «Анна Герман», где я играю Анну Андреевну Ахматову в эвакуации в Ташкенте. Было очень сложно, потому что мне играть Анну Андреевну в возрасте невозможно. Вот мы и пытались совместить ее и меня. Есть знаменитый портрет Ахматовой работы Альтмана 1914 года, где она в синем платье. Я просила сделать парик абсолютно такой же, как прическа Анны Андреевны на этой картине, подобрать точно такое же платье. Но когда встал вопрос, делать ли горбинку на носу, я попросила не делать. Потому что мы не делаем реинкарнацию, это не Музей мадам Тюссо. Это артистка Юля Рутберг играет Анну Андреевну Ахматову. Потом мы работали над ракурсами. В результате я весьма расстроилась из-за молодого режиссера, который меня не пустил к монитору. Там каждый миллиметр поворота головы усиливал сходство, причем художественное. Самое главное было – найти правильное соотношение Анны Андреевны и Рутберг. Счет шел на микроны. Он не дал мне посмотреть, и потом я увидела на озвучке, что нужно было чуть-чуть довернуться, чтобы поймать идеально правильный ракурс. Что касается обычных сериалов, ну, там можно так подкрасить глаза, а можно по-другому, опять же исходя из возраста героини, настроения. Макияж – это в большей мере нечто среднестатистическое. Грим – это то, что усиливает характер. В жизни я практически не крашусь. Выдержать то количество грима, которое лицо должно выдерживать на съемках и на спектаклях, когда часто в один день несколько раз одно снимаешь, а другое наносишь, – для кожи это ад. Я пытаюсь дать ей отдохнуть. К счастью, в последние годы качество грима принципиально изменилось. Теперь можно не салфеткой и не вазелином все это снимать, а специальными кремами. Появилось много восстанавливающих средств. Я хорошо помню, что с лицами творилось от того, прежнего, грима. Люди золотого сечения Умение себя во что-то превратить требует от человека душевной и умственной работы. В Париже, Лондоне и Риме, безусловно, прекрасные магазины. Но там есть еще Лувр и музей д’Орсе, Форум, картинные галереи, немыслимая красота памятников архитектуры. Если вы изучите содержимое этих музеев, воспримете логику архитектурных линий, впитаете разнообразие цветовых гамм – и еще научитесь соотносить все это с собственной персоной – то резко вырастет вероятность того, что вы потом в прекрасном магазине купите нечто, что превратит вас в настоящую красавицу, а не в подставку для модного ассортимента. За лицом должно быть интересно наблюдать, его красота должна быть живой. Я нахожу ее в, казалось бы, давно застывшей живописи. Женщины Боттичелли до сих пор красивы невероятной живой красотой. Есть женщины, которые вызывают у меня эстетическое преклонение. Изу-мительно тончайшие люди, люди, как драгоценные камни. Правда, красоте нужна огранка, причем каждому разная, и кто-то уже практически готов от рождения, а кого-то нужно поместить в драгоценный металл. София Лорен красива от природы, просто сама по себе. Какое-то стихийно красивое существо. Необыкновенно, трагично красива Роми Шнайдер. В ней есть еще какая-то необязательность по отношению к тому, что она красива. Когда я вижу ее на экране, чувствую, что она не думает о том, как повернет голову, – она входит в кадр и просто живет. Маргарита Терехова – абсолютно такая же, живая, струящаяся красота. Анастасия Вертинская – такое впечатление, что ее вытачивали самые изысканные мастера. Она могла бы быть создана Микеланджело, Леонардо, ее мог сделать Фаберже. И если у Роми Шнайдер красота сначала драматическая, а уж потом трагическая, то у Анны Маньяни, по-моему, изначально трагическая, порождающая ощущение немыслимой бездны, в которую ты улетаешь, когда смотришь на нее. У Майи Михайловны Плисецкой красота волевая, настаивающая на себе. Все, что связано с этой женщиной, абсолютно особенно. Ее внешность, ее стать, ее ум, ее характер, ее танец, ее великое противостояние всем «нельзя» этого мира. Она какое-то существо из Спарты, спартанская красота. И еще мне кажется, звериная, потому что в ней есть пантера. Помимо лебедя, вот этой восхитительной птицы, этих бескостных рук, в ней есть, конечно, и Багира. Женщина должна быть свободна, легка и грациозна. Пусть она наденет на себя изысканное платье и изысканные украшения – и забудет об этом. Просто будет органично существовать, пить хорошее вино, окажется в хорошей компании – тогда у нее на лице появится не натужная улыбка, а настоящая. И от нее нельзя будет глаз оторвать. Записала Ольга Федянина
респект: http://www.allure.ru/zvezdy/sekrety_zvezd/54835_geometriya_rutberg.php 10 Декабря 2012 Геометрия Рутберг. Секреты звезд
респект:
респект:
респект:
респект:
респект: http://www.allure.ru/zvezdy/sekrety_zvezd/54835_geometriya_rutberg.php 10 Декабря 2012 Геометрия Рутберг. Секреты звезд
респект: http://vk.com/club55499240 http://www.teatral-online.ru/news/10310/ 18 октября 2013 Юлия Рутберг будет вести «Звезду Театрала-2013» Торжественная церемония вручения наград «Звезда Театрала» состоится 2 декабря в Театре Вахтангова. Над сценарием работает режиссер Владимир Иванов совместно со сценаристом Сергеем Плотовым. Предполагается, что Юлия (со свойственным ей гротеском) выступит в роли критикессы, которая решила подвести итоги минувшего сезона. Но интрига заключается в том, что решающее слово все равно остается за зрителями. Критик может соглашаться с результатами зрительского голосования (они станут известны в день церемонии), может спорить и негодовать, но зрительское большинство определит кому достанутся статуэтки «Звезды Театрала». У читателей есть возможность повлиять на результат голосования, зайдя на страницу премии. Cпонсор-участник премии «Звезды Театрала» – компания Mega NFC (Германия)
респект: http://vk.com/public43163643 http://um.mos.ru/routes/5075/ Прогулка по Арбату с Юлией Рутберг 18 октября 2013 Юлия Рутберг - актриса театра и кино. Заслуженная артистка России. Родилась в Москве, в потомственной театральной семье. Училась в музыкальной школе при Академии им. Гнесиных. После окончания школы поступила в ГИТИС, где проучилась два года, потом решила поступить в Театральное училище им. Щукина. С 1988 года начала работать в театре им. Вахтангова. Для читателей проекта "Узнай Москву" провела специальную прогулку по вечернему Арбату. "Знаете, когда я иду в театр, я сначала вижу пушкинский дом, потом здороваюсь с Булатом Шалвовичем Окуджавой, потом мысленно можно поклониться Казанской Божьей матери и вспомнить Поленова, увидеть чудного маленького Пушкина и выйти на Николопесковский переулок, где в двух шагах училище, и вот он, театр. И, в общем, даже взглядом улавливаешь дом с рыцарями. Поэтому, когда я на Арбате, это мое хозяйство, я его всегда проверяю." 1. Щукинское училище О Щукинском училище можно говорить сутками. В моей жизни оно сыграло не просто главную, а решающую роль. Так получилось, что когда я училась в 9-10 классе, мои знакомые несколько раз проводили меня на дипломные спектакли четверокурсников. Когда я вошла в это здание, я поняла, что мне здесь хорошо! Вот ты заходишь в какое-то чужое место и мгновенно понимаешь, что ты любишь здесь все. А дальше было три года штурма Щукинского училища, поскольку меня не брали, и поступила я только с третьего раза, к Алле Александровне Казанской. Но каждый должен пройти свой путь к своей мечте. И я никоим образом не жалею об этом - это было настолько выстраданное и осознанное, что я совершенно по-другому училась. Те, кому давалось легко само поступление, иногда бывали гораздо более беззаботными и безответственными. Я была какой-то… землеройкой (смеется). Я пропадала в училище сутками, мне было важно участвовать во всем... А люди, с которыми я здесь познакомилась - вообще питательная среда. Это была семья и наши, безусловно, родители-педагоги. Это был еще тот период, когда работали в основном, «первачи» и люди практикующие. «Первачи» - это те, которые стали первым номером в профессии. Поэтому для меня это были прекрасные годы, когда я приобрела все, что можно приобрести. 4 года - это, казалось бы, долгий срок, с другой стороны, это мгновение. Вот для меня это так и воспринимается - с одной стороны, как огромная жизнь, с другой стороны - как мгновение. Но благодаря этой огромной жизни я получила те опоры и ту кислородную подушку, которая осталась на всю жизнь. У меня, естественно, были заложены ценности моими прекрасными родителями и всеми теми удивительными взрослыми людьми, среди которых я росла. Поэтому для меня личностный ценз, уровень того, с кем я хочу работать, жить, общаться, с кем мне интересно - заложен, прежде всего, в моем доме и абсолютно усилен и подтвержден Юрием Васильевичем Катиным-Ярцевым, Яковом Михайловичем Смоленским , Юрим Михайловичем Авшаровым, Адой Владимировной Брискиндовой, моим профессором Аллой Александровной Казанской, которая стала для меня второй мамой. Так что этот благословенный дом принес русской культуре и русскому искусству настоящую «кладовую солнца». Подробнее. Щукинское училище Большой Николопесковский пер., д . 12 а Здание Щукинского училища было построено в конце 1930-х годов архитектором Н. А. Кругловым в лаконичном стиле с элементами арт-деко. Центральный ризалит выделен высокими окнами и декоративными карнизами с сухариками, а подчеркнутый мощный цоколь придает монументальность и основательность всему строению. Со своего рождения и по сей день дом неизменно служит актерам и режиссерам. А началось все с театра, который ведет свою историю от студенческой Мансуровской театральной студии, названной в честь переулка, где она располагалась. Так 23 октября 1914 года Евгением Багратионовичем Вахтанговым проводится первое занятие с будущими актерами театра и кино, и уже спустя месяц несколькими московскими студентами и самим Вахтанговым организовывается любительская театральная студия. А в 1917 году, вслед за тем как театр дает свой первый успешный дебют, он приобретает название «Московская драматическая Студия Е. Б. Вахтангова», в 1920-м его уже переименовывают в III Студию МХТ. 29 мая 1922 года, после смерти Вахтангова, артисты остаются без своего руководителя и наставника, но все же им удается отстоять и театр, который в 1926 году получает статус Государственного театра имени Евгения Багратионовича Вахтангова, и действующую при нём театральную школу. В 1937 году школа отделяется от театра и переезжает в здание по Николопесковскому переулку, дом 12а, где остаётся и по сей день Имя Бориса Щукина - любимого ученика Вахтангова - школа получает в 1939 году, а ещё через шесть лет становится высшим учебным заведением, из стен которого за долгие годы вышло огромное количество гениальных и талантливых актёров и режиссёров. В 2002 году «Щука» становится Театральным институтом имени Б. В. Щукина при Государственном Академическом театре имени Е. Б. Вахтангова, выпускающим специалистов по направлениям «Актер драматического театра и кино» и «Режиссёр театра». В 2003 году ректором «Щуки» стал народный артист России Евгений Владимирович Князев, который возвращает институт к вахтанговским традициям. При нём же здание было капитально отремонтировано. Спускаемся по Большому Николопесковскому к пересечению со старым Арбатом, к дому № 26 2. Театр Вахтангова Спустившись буквально несколько шагов по переулку от альма-матер, мы перешли к родному дому, в котором я проработала 25 лет, в прошлом году у меня был юбилейный сезон. Я даже не знаю, как сказать… Иногда это суровое здание хочется просто обнять. Здесь было и есть столько всего прекрасного. Это самое главное здание для меня на Земле. Я играла на таком количестве сцен во всем мире, но эту сцену я люблю больше всего. Я здесь застала потрясающих артистов, потрясающую атмосферу. В этот театр меня лично брал Михаил Александрович Ульянов. Все, что я умею, чему научилась когда-то в училище, если говорить о профессиональных качествах, о каком-то мастерстве - конечно, это все здесь. Здесь я встретилась с лучшей режиссурой 20-го века. Это Петр Наумович Фоменко, это Роман Григорьевич Виктюк, это Гарий Маркович Черняховский, Аркадий Фридрихович Кац, это Владимир Мирзоев, Владимир Бычков, Михаил Цитриняк… Сейчас начнем репетировать с Римасом Владимировичем Туминасом. И это есть багаж, благодаря которому ко мне уважительно стали относиться на съемках, я смогла справиться с огромным количеством трудностей, которые возникали на гастролях, в других спектаклях. Когда рядом со мной, 20-летней, были Михаил Александрович Ульянов, Юлия Константиновна Борисова, Юрий Васильевич Яковлев, Галина Львовна Коновалова, Людмила Васильевна Целиковская, Владимир Абрамович Этуш, ну, и так далее - наверное, это было очень мудро. Нас обязательно поддерживали, потихоньку вводили в эту цепочку. Михаил Александрович как-то сказал: «Вы должны стать беговыми лошадьми. Я хочу, чтобы через несколько лет я смог передать вам театр». И он это сделал. Потому что уже когда его не стало, мы все - Максим Суханов, я, Маша Аронова, Елена Сотникова, Сережа Маковецкий, Володя Симонов и многие другие актеры нашего поколения стали «беговыми лошадьми». И сегодня нам не страшно держать репертуар, нас знают, нас уважают. В нас есть запас прочности и есть те заповеди, которые мы храним от людей, которые нас приняли и взяли в свои объятия в этом театре. Сегодня наш театр - лучший в Москве, посещаемость его 98 процентов. У нас сидят на полу, на ступеньках. У нас открылась студия, которая уже показывает третью премьеру. Театр гастролирует по всему миру. И, конечно, уровень культуры у нас в театре просто необыкновенный. Для меня театр Вахтангова всегда был и будет лучшим. А то, что это подтверждают люди, которые приходят с другой стороны рампы - это еще приятнее, значит, это совсем объективно. Подробнее. Театр Вахтангова ул. Арбат, 26 Каменный дом на этом участке был построен во второй половине XIX века для отца братьев Сабашниковых. Это были издатели, известные серьёзной подготовкой печатаемых текстов. После 1917 года здание было отобрано у владельца, В. П. Берга, и передано театральной студии под руководством Евгения Вахтангова. Она называлась тогда Третья студия МХАТа. После войны был создан новый фасад театра, главными элементами которого стали пилястры во всю высоту здания, покрытые каннелюрами (узкими вертикальными желобками). Новый зал стал вмещать 1050 зрителей. Театр Вахтангова Каменный дом на этом участке был построен архитектором А. С. Каминским в 1873 году для Василия Никитича Сабашникова, отца издателей Михаила и Сергея Сабашниковых. Братья были известны серьёзной подготовкой печатаемых текстов. Книги, изданные Сабашниковыми, всегда пользовались спросом у специалистов и библиофилов. Штат издательства состоял из нескольких человек, все необходимые специалисты привлекались хозяевами на время, для конкретной работы. В этом доме началась издательская работа Михаила и Сергея Сабашниковых. Дом Сабашниковых обрастал пристройками, переходил к другим хозяевам, протяжённость его фасада вдоль улицы составляла около 20 метров. После 1917 года здание было отобрано у владельца, В. П. Берга, и передано театральной студии под руководством Евгения Вахтангова. Она называлась тогда Третья студия МХАТа. Проект перестройки дома под театр был сделан архитектором Л. Машковым в 1921 году. Он создал в гостиной, слева от парадной лестницы, зал на 150 зрителей. Евгений Вахтангов скончался в 1922 году. В 1926 году студия стала Государственным театром им. Евг. Вахтангова. Постепенно здание перестраивалось, появлялись новые помещения. К 1929 году вместимость зала была доведена в несколько приёмов до 1100 человек. Наконец, на месте двора старого дома построили новый большой зрительный зал. Фасад театра был оформлен в традициях конструктивизма. Ночью 24 июля 1941 года в здание театра попала бомба. Погибло несколько сотрудников, значительная часть дома была разрушена. Проект восстановления здания был быстро выполнен архитектором Павлом Васильевичем Абросимовым. Он создал новый фасад театра, главными элементами которого стали пилястры во всю высоту здания, покрытые каннелюрами (узкими вертикальными желобками). Новый зал стал вмещать 1050 зрителей. Вся отделка театра Вахтангова была выдержана в стиле советского классицизма, а зал напоминал зрительные залы дореволюционных театров. Здание было открыто в 1947 году. За время существования на Арбате театра им. Евг. Вахтангова в его стенах работали десятки выдающихся артистов, известных всей стране. Рекорд театра – постановка спектакля «Принцесса Турандот». Он идёт непрерывно несколько десятилетий, с 1922 года. Меняются исполнители, а поставленный Е. Вахтанговым спектакль живёт. Смотрим через дорогу на дом № 35 3. Ул. Арбат, д. 35 И мы переходим через дорогу - к Дому актера - дому с рыцарями. Так сложилось, что я успела застать тот Дом актера, который был на улице Горького, который сгорел. Переезд сюда сначала был очень тяжелым. Потому что здание это вообще очень странное, мистическое, с этими рыцарями, про него много всего рассказывают. Но для нас самое главное было то, что оно очень номенклатурное - сцена, на которой проходят все вечера, она была сделана под доклады. Само по себе это помещение, эти коридоры - это абсолютно чиновничьи помещения. И только такой человек, как Маргарита Александровна Эскина, невероятная Маргарита, просто Булгаковская, с этим немыслимым помелом, на котором она умела носиться и все успевать, даже уже будучи практически привязанной к инвалидному креслу, энергия ее - она же потомственный человек, династийный - сначала был ее отец директором дома актера. Это какая-то непонятная любовь к артистам, желание сделать для них все, из последних сил, абсолютная забота о стариках. Нас приучили, еще будучи студентами - мы выступали для стариков, которых привозили из домов престарелых, артистов всяких, просто перед стариками, которые сюда приходили. У стариков на новый год, на день театра всегда были подарки, для них устраивались вечера, чаепития с немыслимыми пирожными… Петр Наумович Фоменко как-то сказал, что это странноприимный дом, где всем есть место. Здесь всегда можно было найти защиту, Маргарита Александровна, когда мы к ней приходили с любыми просьбами, прежде всего, говорила: «Так, подождите, чай и бутерброды. Я знаю, вы после репетиции, артист всегда голодный. Надо поесть». И, конечно, великолепная команда нашей молодежной секции, созданной когда-то Людмилой Черновской. Сегодня уже молодежная секция отметила свое 50-летие, и мы всегда очень смеемся - что мы по-прежнему молодежная секция Дома актера. Это люди, которые занимают сегодня самые первые места во всех таблицах и кино, и ТВ, и шоу-бизнеса, и музыки... Поэтому, знаете, я бесконечно ценю этот дом. Здесь уже почти никого не осталось из тех блистательных стариков, которых мы застали, но время распорядилось так, что теперь все это упало на наши плечи. И очень многое будет зависеть от того, насколько мы соответствуем номиналу. Потому что в нас вкладывали очень щедро. Подробнее. ул. Арбат, 35 Этот дом построен в 1913 году по проекту В. Е. Дубовского для Анны Тимофеевны Филатовой. В доме на Арбате В. Е. Дубовский предусмотрел установку лифтов с зеркалами и с кожаными сидениями, мраморные лестницы с дубовыми перилами и чугунным литьём, витражи. Кроме квартир в доме располагалась гимназия Марии Ивановны Жиц и один из лучших в Москве детских садов. Считается, что именно в этом доме булгаковская Маргарита разгромила квартиру критика Латунского. Этот дом построен в 1913 году по проекту В. Е. Дубовского для Анны Тимофеевны Филатовой. Валентин Евгеньевич Дубовский окончил Петербургский институт гражданских инженеров в 1903 году с серебряной медалью за лучшую архитектурную работу. Многие построенные им большие доходные дома предназначались для очень состоятельных людей и отличались богатством оформления интерьеров. Среди его построек здания на Гоголевском бульваре, 23, на Поварской, 20 (1913 год). Знаменитый дом купца Якова Михайловича Филатова, мужа Анны Тимофеевны Филатовой, на Остоженке, 3, с перевёрнутой рюмкой на крыше, тоже построил В. М. Дубовский в 1907 году. В доме на Арбате В. Е. Дубовский предусмотрел установку лифтов с зеркалами и с кожаными сидениями, мраморные лестницы с дубовыми перилами и чугунным литьём, витражи. Все квартиры, занимавшие два подъезда, были многокомнатными, с помещением для прислуги. Кроме квартир в доме располагалась гимназия Марии Ивановны Жиц и один из лучших в Москве детских садов. Особое внимание в гимназии уделяли изучению иностранных языков. В ней было два приготовительных класса, семь нормальных классов и восьмой педагогический. В программу детского сада при гимназии входили танцы и гимнастика. При советской власти в доме появились коммунальные квартиры. Часть квартир осталась не уплотнённой, в них поселились работники совнаркома. Здесь жили председатель Петроградского военно-революционного комитета в 1917 году Николай Подвойский, член ЦК большевиков, соратник В. И. Ленина Григорий Зиновьев, командарм Иван Белов. В этом доме прошло детство композитора Эдуарда Колмановского. С 1992 года в здании разместился Дом актёра, переехавший сюда с Пушкинской площади после пожара, а также учреждения Министерства культуры. Для Дома актёра здесь было оборудовано пять сцен: Большой зал, Малый зал, Камерный зал, Голубая гостиная, Арт салон. Считается, что именно в этом доме булгаковская Маргарита разгромила квартиру критика Латунского. Проходим к дому № 37 на Арбате 4. Улица Арбат, д. 37 Стена Цоя - тоже для кого-то является символом. Надо сказать, что его недооценивали при жизни, но время расставило все на свои места. Этот удивительно тоненький юноша, такой ломкий, нервный, наверное, действительно одним из первых выплеснул такой заряд свободы и какого-то желания переделать мир, сделать его по-своему счастливым, сделать его… для людей, что ли. Для людей, которые могли бы самовыражаться в этом мире. Мне кажется, что он кричал про все это, чтобы в мире могли жить Пушкин, Лермонтов, Галич, Окуджава, Высоцкий, Пастернак, Ахматова, Зощенко - настоящие какие-то люди, и чтобы для всех было место. И он пел об этом по-своему. Но он так попал в молодежь, так пробудил…. Что-то в его пении совпало с нервной системой молодых людей. Это редчайшее совпадение. Его очень давно нет. А я недавно снималась с 9-летним мальчиком, и он мне сказал, что поет Цоя. Подробнее. ул. Арбат, 37 Памятник истории и культуры – главный дом усадьбы князя Василия Алексеевича Хованского обрел свой ампирный облик после пожара 1812 года. На самом деле, это единственный сохранившийся на Арбате дом XVIII века. В этом доме в 1799 году родился друг Пушкина и мемуарист Дмитрий Свербеев. Отдельной достопримечательностью является стена дома, выходящая в Кривоарбатский переулок. Она «появилась» в 1990 году, когда кто-то написал на ней «Сегодня погиб Виктор Цой». Вскоре в ответ появилось: «Цой жив». С тех пор место знаменито как "Стена Цоя". Памятник истории и культуры – главный дом усадьбы князя Василия Алексеевича Хованского обрел свой ампирный облик после пожара 1812 года. На самом деле, это единственный сохранившийся на Арбате дом XVIII века. В этом доме в 1799 году родился друг Пушкина и мемуарист Дмитрий Свербеев. В 1820-х годах домом владеет отставной корнет граф Василии Алексеевич Бобринский, внук Екатерины II и графа Григория Орлова, покровитель и друг многих декабристов. Именно здесь под секретным надзором полиции жил он, пережидая опалу, которая, впрочем, серьезно на его карьеру не повлияла. Через девять лет, прощеный, он уезжает в Петербург, а усадьбу продает. И с 1834 по 1835 годы в этом доме жила актриса Екатерина Семенова-Гагарина. Александр Сергеевич Пушкин описал её в «Евгении Онегине»: Там Озеров невольны дани Народных слез, рукоплесканий С младой Семеновой делил…. Екатерина Семенова была малограмотной крепостной актрисой, но очень талантливой. Добившись успеха, она заблистала в московских театрах. Пушкин неоднократно видел Семенову в спектаклях и встречался с ней в петербургских литературных кругах. Один из первых экземпляров «Бориса Годунова» был отвезен именно ей с дарственной надписью «Семеновой – от сочинителя». В середине XIX века дом приобретает военное ведомство, которое занимает дом до сего времени. С 1921 года здесь размещается Революционный военный трибунал Московского военного округа, ныне – Московский окружной военный суд. Отдельной достопримечательностью является стена дома, выходящая в Кривоарбатский переулок. Она «появилась» в 1990 году, когда кто-то написал на ней «Сегодня погиб Виктор Цой». Вскоре в ответ появилось: «Цой жив». В 2006 году была предпринята попытка закрасить надписи, однако Стена была восстановлена. У поклонников музыканта также есть привычка оставлять в специальной пепельнице у Стены надломленную прикуренную сигарету.
респект: Идем до дома №43 - дома Окуджавы 5. Ул. Арбат, д. 43 Арбат - это какая-то такая аорта. Фактически мы с вами идем по моей кровеносной системе. Потому что если бы не было Щукинского училища, никогда бы не было театра Вахтангова. Если б не было театра Вахтангова, я бы никогда в жизни не приблизилась к Булату Шалвовичу Окуджаве. Никогда не видела этого человека живьем. Я слушала его записи, видела какие-то передачи с ним, но в последний путь Булата Окуджаву провожали на сцене театра Вахтангова. В этот вечер был спектакль «Принцесса Турандот». Двери открыли в 10 утра. Директором был Исидор Михайлович Тартаковский. И где-то часа в 4 я побежала к нему и сказала: «Исидор Михайлович, надо отменять вечерний спектакль, выйдите на улицу!» Реки! Реки людей стояли… В общем, получилось так, что все это дотянулось до 11 часов вечера, и действительно был отменен спектакль. Но ни один зритель не вернул билеты в кассу и никто не попросил денег. И в этом тоже было отношение людей к великому человеку, имя которого - Булат Шалвович Окуджава. Я всегда понимала, что это чудесные песни, стихи, он един в трех ликах - он и поэт, и музыкант, и, конечно, исполнитель. Потому что то, как он исполнял свои песни - это невозможно. В зале Чайковского периодически происходят вечера памяти Булата Окуджавы, и все деньги собираются на поддержание его музея в Переделкино. Мне позвонила Оля Окуджава с просьбой принять участие - спеть и почитать. Я говорю - Оля, ну как это возможно? Никогда! Она позвонила через день, я снова отказалась, она оставила мне на служебном входе театра список песен. Мы с моими музыкантами как-то попытались вникнуть. У меня истерика - ну, правда, заложен какой-то ступор внутри… И, все-таки, мы нашли два произведения, к которым мы прикоснулись и которые у нас остались в программе. Это «Баллада о любви» и «Песня Черепахи Тортиллы». Но мне кажется, что я даже не имею права много говорить о Булате Шалвовиче, я такой очарованный странник, такой вот абсолютный дилетант в том, чтобы как-то разобрать предметно его творчество. Я просто из публики. Он написал сам про себя: " В земные страсти вовлеченный/ Я знаю, что из тьмы на свет/ Шагнет однажды ангел черный/ И крикнет, что спасенья нет/ Но простодушный и несмелый/ Прекрасный, как благая весть/ Идущий следом ангел белый/ Прошепчет, что надежда есть". Булат Шалвович - это белый ангел надежды. Пройдя войну, частичную потерю родителей, потому что они сидели, сохранить такую память и такое отношение… Откуда в нем было такое количество доброты, никакой агрессии, никакого желания мстить, с кем-то разбираться… Он писал свои тихие песни. Не помню, кто это сказал - если хочешь, чтобы тебя услышали - замолчи. Вот фактически это он и делал. Пел свои песни тихим голосом. Люди вслушивались в его поэзию, в его слова. И мы сейчас подходим к тому месту - его дворянскому гнезду - «Я дворянин Арбатского двора, своим двором введенный во дворянство…». Здесь маленький сквер и памятник. Когда его поставили - многим он не понравился. Но вот потом что-то в нем уловили такое… У памятников есть своя собственная судьба. Либо памятник не приживается, либо обретает свою какую-то судьбу, хотят люди или нет. Вот памятник Окуджаве - прижился, стал совершенно своим. Подробнее. Ул. Арбат, д. 43 Этот, когда-то двухэтажный, с лавками на первом этаже, жилой дом, построенный в середине XIX века, сейчас называют домом Окуджавы. К началу XX столетия здание было надстроено еще двумя этажами и разрослось вглубь участка, превратившись в многоквартирный дом, помещения которого сдавались внаем. После революции квартиры были превращены в коммуналки. Именно здесь провел детство Булат Окуджава. Во дворе до сих пор сохранились деревья-современники великого «певца Арбата». «…Они, сжимая в руках бумажное и беспрекословное право, возникли на улице со странным названием "Арбат", вошли в дом 43 и вселились в квартиру 12 на четвертом этаже большого грязно-бежевого дома, - напишет Булат Шалвович про своих родителей в автобиографическом романе «Упраздненный театр». - В квартире, о которой вам уже известно, им выпала честь обладать двумя комнатами, расположенными в разных концах длинного коридора». В 1934 году дом перестраивается по проекту архитектора Владимира Чагина. Были улучшены квартиры, а первый этаж заняли отделы первого в Москве магазина «Диета», который располагался в соседнем доме №45. 8 мая 2002 года в Москве был открыт первый памятник Булату Окуджаве работы скульптора Георгия Франгуляна. Монумент установлен около дома 43, на углу Арбата и Плотникова переулка. Поднимаемся по Спасопесковскому переулку к Спасопесковской площади 6. Церковь Спаса на Песках Когда-то, когда церковь была разрушена и лишена своего первоначального смысла, здесь была киностудия «Союзмультфильм». Здесь было создано огромное количество потрясающих мультиков, и здесь работали выдающиеся люди. И мне кажется, что эта церковь не перестала быть церковью, а она получила другое наполнение. Сколько здесь было кулибиных, сколько левшей, которые подковывали эту блоху вообще непонятно, как - ручные мультики, пластилиновые, какие хочешь… Какие здесь работали умы! Эта церковь и с точки зрения «Союзмультфильма» меня вдохновляла. Но и еще потому что здесь долгие годы прощаются со всеми артистами театра Вахтангова и педагогами Щукинского училища, кто являлся крещеным. Это церковь Казанской Божьей матери. Здесь отпевали и мою Аллу Александровну Казанскую. Церковь прекрасная, очень красивая, чистая и уютная внутри. Какой-то это мостик от старой Москвы, от старого уклада, какого-то немножко другого душевного состояния людей к нам. Это чудесный храм. Я его выбрала. Или, наверное, он меня выбрал. Подробнее. Церковь Спаса на Песках Трубниковский пер., 4 строение 2 12 декабря 1633 года в местности, прилегающей к Арбату, вокруг позднейшей Спасопесковской площадки, был расквартирован стрелецкий полк и назначен его голова – Филон Михайлович Оничков. Вскоре стрельцы Оничкова построили себе деревянную полковую церковь Преображения Господня. По документам она известна с 1643 года, но возникла ранее этой даты. В 1657 году впервые упоминается новый командир стрельцов, Тимофей Матвеевич Полтев, руководивший полком более 20 лет. Под его командованием стрельцы ходили воевать с поляками в Белоруссию, в 1662 году участвовали в подавлении медного бунта в Москве. Они служили в Казани, воевали с войсками гетмана Брюховецкого на Украине. В 1671 году за усмирение Степана Разина стрельцы Полтева были награждены. В полку в то время состояло около 800 человек. В конце XVII века стрельцами командовал стольник и полковник Григорий Иванович Анненков. В1702 году стрельцы оказались в Батурине вместе с Мазепой, участвовали в Северной войне. Полк был переформирован, а стрелецкие земли в Москве заселили другие люди. Они и построили в 1711 году на месте ветхого стрелецкого храма новую каменную церковь Преображения. Она сохранилась до нашего времени без больших перестроек. В 1846 году были возведены ворота церковной ограды, соединённые с храмом новым притвором в 1891 году. Поблизости, на углу Трубниковского переулка, в 1877-1878 годах снимал квартиру художник В. Д. Поленов. Здесь написал он одну из своих самых известных работ – картину Московский дворик. На заднем плане этого поэтичного полотна видна церковь Спаса на Песках. Много лет старостой храма был Сергей Петрович Тургенев, двоюродный брат писателя, Ивана Сергеевича. Он был гусар, адъютант командующего Московским военным округом, богатый человек. Немалые деньги вложил в благоустройство храма и прихода. Благодаря брату И. С. Тургенев приобрёл у В. Д. Поленова авторское повторение первого варианта картины Московский дворик. Это полотно висело в комнате писателя до его смерти, напоминая о России и Москве. В 1931 году советская власть закрыла храм, вскоре расстреляли прослужившего в церкви 40 лет священника, о. Сергея Успенского. Здание заняло общежитие Метростроя, а с 1956 года в храме работала студия Союзмультфильм. Церковь Спаса на Песках возвращена верующим в 1991 году. Возвращаемся на Арбат и идем к дому № 51 7. Ул. Арбат, д. 51 Рядом с театром Вахтангова есть здание военной комендатуры - Когда мы только пришли в театр, там хотели сделать малую сцену, потому что этот дом принадлежал театру исторически. И нас взяли - 11 человек молодых актеров и хотели сделать постановку по Рыбакову, «Дети Арбата». Этот роман и в кино прозвучал и вообще он был важным и нужным, потому что это осмысленные вещи, осмысление времени. Вот и Рыбаков здесь, на Арбате… Подробнее. ул. Арбат, 51 корпус 1 Монументальный жилой дом - комплекс из трех огромных многоквартирных зданий, разделенных узкими дворами, был построен в 1912 году по проекту архитектора Владимира Казакова для домовладельца Василия Панюшева. За свой аскетичный вид и желание домовладельца «выжать» из участка максимальный доход, этот дом породил у современников сравнения с муравейником и казармами. В этом доме останавливался, приезжая из Петрограда, Александр Блок. Последний раз он был здесь весной 1921 года, именно сюда к тяжелобольному поэту приходили друзья. Но прославил дом, как и весь Арбат, другой его жилец – писатель Анатолий Рыбаков. Именно с описания дома 51 начинается роман «Дети Арбата»: «Самый большой дом на Арбате – между Никольским и Денежным переулками, теперь они называются Плотников переулок и улица Веснина. Три восьмиэтажных корпуса тесно стоят один за другим, фасад первого выложен белой глазурованной плиткой. Висят таблички: "Ажурная строчка", "Отучение от заикания", "Венерические и мочеполовые болезни"... Низкие арочные проезды, обитые по углам листовым железом, соединяют два глубоких темных двора». Обстановка дома угадывается и в ранних произведениях Рыбакова – «Кортик» и «Выстрел». Среди других жильцов этого дома - профессор ботаники Владимир Доктуровский и композитор Александр Давиденко. На первом этаже в 1918 году был открыт кинотеатр «Арбатский Арс» (первый «Арс» был на Тверской улице), который вскоре переименовали в «Науку и знание», а в 1980-х годах он стал первым официальным видеосалоном. Ныне это жилой дом. Переходим к следующему дому № 53 8. Музей-квартира А.С. Пушкина Вот памятник Пушкину и Наталье Гончаровой. У него с самого начала была комическая судьба. Потому что почти полгода или год сначала стоял просто постамент, где было написано «Александр Пушкин» и «Наталья Гончарова». И гости столицы не утруждались посмотреть, кто куда встает, парами - разного роста, комплекции, и было очень смешно. Потом поставили, с моей точки зрения, вот этих странных людей. Мне кажется, что это памятник не арбатский совершенно. Он не добавляет ничего Арбату, потому что напротив находится нечто подлинное. И если мы посмотрим на барельеф на доме Пушкина - то он совсем в другом стиле, с другим вкусом. Это подлинное место, чем оно интересно, что здесь действительно жил Пушкин, и сейчас есть люди, которые его сохраняют, здесь идут спектакли, пушкинские чтения. Я имею опосредованное отношение к этому дому, я здесь никогда не выступала. Но этот дом - знаете, когда я иду в театр, я сначала вижу этот пушкинский дом, потом здороваюсь с Булатом Шалвовичем Окуджавой, потом мысленно можно поклониться Казанской Божьей матери и вспомнить Поленова, увидеть чудного маленького Пушкина и выйти на Николопесковский переулок, где в двух шагах училище, и вот он, театр. И, в общем, даже взглядом улавливаешь дом с рыцарями. Поэтому, когда я на Арбате, это мое хозяйство, я его всегда проверяю. Подробнее. Музей-квартира А.С. Пушкина Ул. Арбат, д. 53, с.1 «Нанял я, Пушкин, собственный г-на Хитрова дом…» Типичный московский двухэтажный послепожарный особняк – десять окон главного фасада, треугольный фронтон, рустованные стены первого этажа. Высокие окна второго, парадного, анфиладного бельэтажа. Это одно из самых старых зданий Арбата, у которого древняя интересная история. В основе дома — палаты Н.С. Хитрово середины XVIII века, первый раз перестроенные в конце того же столетия. В 1815 году, после пожара Наполеоновского нашествия дом был восстановлен и подновлен – и приобрел самый типичный для ампира эпохи Александра I облик небольшого аристократического городского особняка. В следующие сто лет, до Октябрьской революции, дом не претерпел особых изменений, а в первые годы советской власти стал коммунальным. Классицистические черты были восстановлены только к концу XX века: с 1986 года здесь размещается Мемориальная квартира Пушкина – самого знаменитого жильца дома на Арбате. В книге маклера Пречистенской части Анисима Хлебникова сохранилась следующая запись (даты приведены по старому стилю): «1831-го года января 23-го дня, я, нижеподписавшийся г-н десятого класса Александр Сергеев сын Пушкин, заключил сие условие со служителем г-жи Сафоновой Семёном Петровым сыном Семёновым данной ему доверенности от г-на губернского секретаря Никанора Никанорова сына Хитрова в том, что 1-ое нанял я, Пушкин, собственный г-на Хитрова дом, состоящий в Пречистенской части второго квартала под № 204-м в приходе ц. Троицы, что на Арбате, каменный двухэтажный с антресолями и к оному прилежащему людскими службами <…> сроком от вышеописанного числа впредь на шесть месяцев, а срок считать с 22-го января и по 22-е июля сего 1831-го года по договору между ними за две тысячи рублей государственными ассигнациями <…> К сей записи 10-ого класса Александр Сергеев сын Пушкин руку приложил». Именно сюда привез поэт молодую жену Наталью Николаевну Гончарову‑Пушкину после их свадьбы 18 февраля 1831 года. Пушкины прожили тут совсем недолго, до середины мая 1831 года. Позднее в этом доме снимал квартиру студент Святослав Раевский (друг юного М.Ю. Лермонтова), потом артистка Малого театра С.П. Акимова. Некоторое время здесь жил родной брат знаменитого композитора Анатолий Ильич Чайковский. Позднее здесь квартировали Сатины, родственники С.В. Рахманинова, у которых композитор неоднократно бывал, и С.И. Радциг, ученый, занимавшийся классической филологией. Уже в XX веке какое-то время проживала здесь Марина Цветаева. В 1921 году на втором этаже дома работал Окружной самодеятельный театр Красной Армии (ОСТКА). Авангардистским театром руководил В.Л. Жемчужный, в художественный совет театра входили В.В. Маяковский и В.Э. Мейерхольд. Среди актеров театра был молодой Эраст Гарин. Во время Большого террора здесь находился Военный трибунал Московского военного округа, после появились коммунальные квартиры. Дом является объектом культурного наследия федерального значения. Проходим до конца Арбата и выходим на Смоленскую-Сенную площадь 9. Здание МИДа Можно по-разному относиться к этому зданию. Но для меня МИД был таким странным домом, уходящим в небо, я не представляла себе, как это можно построить. Он очень пропорционально и красиво сделан. МИД был цитаделью невероятно умных, потрясающе воспитанных, каких-то особых людей, которых выпускают заграницу, и они представляют там нашу страну. Это всегда прекрасно одетые, великолепно пахнущие мужчины и женщины, это какая-то голубая кость Страны Советов. Сегодня - это просто кость. И хорошо, конечно, что здание привели в порядок, потому что оно уникальное и красивое, но величие его было как-то поддержано людьми, которые там обитали. Единство формы и содержания. Сейчас мне кажется, что очень во многом от этого здания осталась только форма. Но здание удивительно красивое. Это не просто сталинский ампир. Стали построил несколько таких зданий, которые олицетворяли собой ум, интеллект. И они, конечно, очень украшают Москву, как бы они не меняли свое предназначение. Подробнее. Здание МИДа Смоленский бульвар, д. 32 Здание Министерства иностранных дел, одно из семи высотных зданий начала 1950-х годов. Авторы проекта здания МИДа – архитекторы Михаил Адольфович Минкус и Владимир Георгиевич Гельфрейх. Первые эскизы планировки Смоленской площади для нового здания были созданы в 1946 году. В январе 1947 года появилось постановление о строительстве в Москве высотных зданий, и работа началась. Рассматривалось несколько вариантов проекта разной этажности. От правого, южного крыла здания должен был начинаться новый проспект Смоленская площадь – Дворец Советов шириной 42 метра. Его предполагали пробить прямо через переулки и кварталы между Пречистенкой и Сивцевым Вражком. Арбат должен был превратиться в большую улицу шириной 33 метра. 20 января 1949 года был одобрен технический проект здания, а уже в апреле авторы были награждены Сталинской (Государственной) премией 1-ой степени. Ширина фасада нового дома по Смоленской площади была принята в 160 метров. Высота центральной части дома 27 этажей, крыльев по 15, а боковых корпусов 6 этажей. Авторы считали, что такое ярусное построение здания соответствует традициям русской архитектуры. Цоколь и нижние части стен МИДа облицованы красным гранитом «карлахти», порталы входа со Смоленской площади выполнены из серого гранита «коростышево» и корабчеевского известняка, основной объём облицован керамическими блоками. Здание МИДа сдано в эксплуатацию летом 1953 года, позже была достроена дальняя часть правого корпуса. Большое количество чертежей здания использовалась впоследствии при строительстве Дома науки и культуры в Варшаве, весьма нелюбимого польским обществом. Проект здания МИДа не предусматривал завершения в виде шпиля. Вместо него авторы планировали поставить ряд сложных зубцов с обелисками по углам. Существует легенда, объясняющая появление шпиля. Якобы, когда стройка находилась на завершающем этапе, мимо неё проезжал И. В. Сталин. Глядя на строительство, он заметил, что для русской архитектуры характерны остроконечные завершения. Немедленно был выполнен проект шпиля. Для облегчения конструкции его сделали из металла, окрашенного под цвет здания. Возможно, что появление шпиля связано с желанием сделать дом более индивидуальным. Без шпиля оно слишком похоже на административные здания США первой половины ХХ века, что считалось недопустимым. Наша прогулка завершена
респект: http://www.muzcentrum.ru/orfeus/programs/issue4586/ 20.10.2013 Юлия Рутберг: «Артист должен быть крепким…» На радио «Орфей» продолжаются встречи с Юлией Рутберг. Заслуженная артистка России рассказывает о своих театральных ролях. Сегодня, играя практически моноспектакль, она выходит на сцену Театра Вахтангова в трагической роли мифологической царицы, матери-детоубийцы Медеи. О том, как она пришла к этой работе, и почему ее не страшат сильные образы, актриса рассказывает в программе… Юлия Рутберг: «Мне не страшно проживать эту роль. В отличие от того, что мне зачастую предлагают в кино, здесь очень много подлинности. Я ведь не отождествляю себя с ней, и я истекаю клюквенным соком, а потом встаю и кланяюсь. Меня многие спрашивают: “Как вы всё это выдерживаете?”, “К вам, наверное, нельзя подходить после спектакля?”, “Да вам после такого надо семь дней спать, девять дней есть…”. А у меня на следующий день опять «Медея». И я очень счастлива тому, что я не “тонкая рябина”, а дубок – крепкий дубок. Мне вообще кажется, что артист должен быть крепким. Помню, поначалу, когда спектакли шли подряд, было неимоверно трудно – организму пришлось сделать колоссальную выброску. Но это моя профессия – я к этому шла и я этого хотела. Я хотела, чтобы люди плакали, чтобы люди думали, чтобы они ждали от театра не развлечения и услады – в конечном итоге, не официанты же артисты!..» Много лет работая в театре, Юлия откровенно признается, что на сцене слушается режиссера беспрекословно: «Для меня режиссёр – величайшая фигура и бог, – говорит артистка, – Я никогда в жизни не позволила себе сказать “Нет, ну что вы, этого я делать не буду!”. На самом деле это такое внутренне хамство и даже жлобство!». Впрочем, с режиссёрами Юлии по жизни повезло: ей посчастливилось работать с такими известными постановщиками, как Роман Виктюк, Гарий Черняховский, Владимир Мирзоев, Андрей Жолдак, Петр Фоменко. У великого Петра Наумовича Юлия была занята в вахтаноговских спектаклях «Государь ты наш, батюшка» (1991) и одной из последних работ режиссера в этом театре – «Пиковая дама» по Пушкину, который до сих пор остается в репертуаре актрисы. О том, что это были за встречи, и чему её научила школа Петра Фоменко, заслуженная артистка Юлия Рутберг рассказывает в самой душевной программе на радио «Орфей» – «Нездешние вечера»…
респект: www.glance.ru/.../spring2010/15_36_41_persona2.pdf http://www.glance.ru/files/magazine/spring2010/15_36_41_persona2.pdf Юлия Рутберг: «Чтобы что-то изменить в этом мире, надо начинать с себя» Представительница одной из самых консервативных театральных школ. Ведущая актриса театра Вахтангова. Этого «монастыря», «института благородных девиц», закрытого клуба, где чужакам не место. Но и ее подхватил ветер перемен. С появлением в театре Римаса Туминаса все перевернулось с ног на голову. Своими новыми ощущениями Юлия Рутберг поделилась с Glance http://www.alefmagazine.com/pub2126.html 18 июня 2010 г – Юлия, можно сказать, что в Вахтанговском сейчас время больших перемен? – Конечно. Римас Владимирович — крупная личность и очень одаренный человек. Но совершенно из другого теста. Его обучение происходило в ГИТИСе: у блистательных совершенно педагогов он прошел прекрасную школу режиссуры. Но ГИТИС и Вахтанговское училище — это все-таки весьма разные школы, я могу это засвидетельствовать, поскольку училась и там, и там. Притом, что плохих школ нет, а есть плохие артисты, но методология обучения, принципы, конечно, сильно разнятся. К тому же театр Вахтангова всегда был закрытым заведением, таким институтом благородных девиц и немножко даже монастырем, куда другие школы практически не проникали. Нам всегда говорили, что вахтанговские артисты — только те, кто прошел вахтанговскую школу. В нашем театре во все времена очень сильна была семья, и в училище это колоссально культивируется. Первый курс является обслуживающей бригадой четвертого, и такого посвящения в рыцари нет больше нигде. Когда ты гладишь костюмы, когда подаешь реквизит, когда на сцене ты выходишь в массовке, — ты осваиваешь те самые азы Вахтанговского театра. – В общем, некий закрытый клуб, каста, белая кость. И вдруг в этот замкнутый мир врывается человек со стороны, легионер со своим уставом. – Не могу сказать, что Римас Владимирович ворвался, — скорее, постепенно вошел. И вполне естественно. Но Прибалтика — это все-таки особая страна. Сдержанная. Я знакома и с Някрошюсом, и с Карбаускасом, и с другими прибалтами. Существует определенная ментальность и, может быть, определенные взгляды на русскую классику, на русскую литературу. Самое смешное, что все эти замечательные «тевтоны» учились у людей, воспитанных на русской культуре: Някрошюс — у Гончарова, Карбаускас — у Фоменко. Это, наверное, и является залогом того, что с ними возможно найти общий язык. – Что же изменилось в Вахтанговском за два прошедших года? – Все. Изменился репертуар, изменилась манера игры, изменилась направленность театра. Изменились вкусовые пристрастия — потому что некоторые спектакли Римас Владимирович категорически снял. То есть идет явная ориентация на классику. И на то, что театр не обязан развлекать. Последнее время театр вообще, и Вахтанговский в частности, во многом стал сферой обслуживания. Против чего Римас Владимирович выступает жестко. – Как приняли в театре Туминаса в качестве худрука? – По-разному. У нас вообще принимали редко и мало кого. Поэтому некоторая настороженность была, все ждали первого спектакля. В первом спектакле было очень много молодежи, Римас Владимирович не побоялся, взяв восемнадцать молодых ребят, пустить их всех на сцену. Поэтому получился некий перекос… – Молодежь играет, старожилы — в очереди. Конфликт неизбежен? – Никакого конфликта не было. У Туминаса играют и Лановой, и Купченко, и Маковецкий, и Симонов, и Аронова… Другое дело, что его методы не всем сразу показались приемлемыми. Потому что мы привыкли репетировать и играть в определенном ключе, у нас никогда в жизни не было двух составов — за редчайшим исключением. У нас не было проб. И мне казалось, что это хорошо. У Римаса Владимировича другое понимание. Но тут я исхожу из принципа «ты за рулем, ты и тормози»… Вы знаете, когда на телевидении я делала передачу к юбилею Театра Вахтангова, мною был поставлен эксперимент — у всех вахтанговских артистов я спросила: что такое «Вахтанговское»? И не было ни одного повторяющегося ответа. То есть каждый вахтанговец, будучи «инфицированным» одной и той же школой, понимает идеальный театр по-своему. В труппе почти 90 человек, и 90 идеальных театров под одной крышей быть не может. Поэтому тот человек, который стоит у руля, и должен формировать этику, эстетику, микроклимат. А поскольку театр состоит из живых людей, то невозможно это создать в одночасье, нельзя переключить тумблер и включить рубильник. Должна создаться некая питательная среда. А где она возникает? На репетициях. Поэтому на первом спектакле, на втором, на третьем появились единомышленники, люди, которым интересно. Появились и люди, которым неинтересно, и которые самоустранились. Но, мне кажется, это все-таки временный процесс, потому что Римас Владимирович оказался человеком необидчивым. Он принципиальный, но необидчивый. – Как лично вы восприняли перемены в театре? – Вы знаете, посмотрев спектакль «Дядя Ваня», я окончательно восприняла и приняла их. Потому что этот спектакль для меня — показатель того, что я очень хочу работать с этим человеком. Что мир, который он создает на сцене, — это театральный мир. И то, чем занимается Римас Владимирович Туминас, — искусство. Это те критерии, которые для меня стоят во главе угла. И я считаю, что нам сильно повезло. Потому что во времена отсутствия профессионалов, во времена глобального дилетантизма в наш театр пришел человек, который владеет режиссурой. А без трений, без треволнений перемен в театре быть не может — это слишком живой организм. Если человеку пересаживают почку — она должна прижиться. И человек очень плохо себя чувствует до тех пор, пока весь его организм не примет эту новую почку, которая пересажена от другого человека. А у нас, как мне кажется, пересадили сердце. – Новое вообще воспринимаете легко? Новатор вы или консерватор? – В отношении того, что касается актерской профессии, я абсолютный консерватор. Потому что настаиваю на том, что доминантные вещи — система Станиславского, учениками которой являлись и Вахтангов, и Мейерхольд, и Таиров — это опора для обретения мастерства. Можно и нужно изучать Гротовского, Бенне, Арто и многих других, но наша школа, которая когда-то удивила мир качеством актерской игры и которую нам оставили наши блистательные старики, — обязательная программа. Это что касается здорового консерватизма. Но новое тоже необходимо, потому что без поиска нового, без освоения новых методов все костенеет. – Сейчас и президент в своем послании призвал помогать новаторам от искусства. Может, не случайно об этом говорится, может, старое уже немножко отживает? – Вы знаете, для того чтобы ребенок научился бегать, он должен научиться ходить. Все дети встают и ходят по старой системе — точно так же, как и тысячу лет назад. Вы сначала встаньте, обопритесь… К примеру, Клод Моне был лидером импрессионистов. Но что говорил Моне? Ребята, давайте сначала научимся рисовать, мне нужны первоклассные рисовальщики. А потом хотите — будьте импрессионистами, хотите — пуантилистами, хотите — кем угодно. То есть люди, которые создавали новые и интересные течения, всегда опирались на то, что является классикой. Классика — это золотое сечение. Человек, который не знает, что такое золотое сечение, вряд ли может создать что-либо новое, потому что он не знает законов. Таблица умножения — не зря, таблица Менделеева — не зря. Есть вещи, на которые надо опираться. – А как вам фестивали современного искусства, такие как «Территория»? Чего больше вызывают: восхищения, раздражения? – Там бывают очень интересные и талантливые спектакли, а бывает и просто абракадабра. Честно говоря, новые формы порой раздражают. Всегда же понятно профессионалу, который знает азы, имеет то или иное действо отношение к творческому процессу или это попытка просто вывернуть все наизнанку и удивить, причем удивить так, на секунду. И вот такие «мирискусники» напоминают мне нуворишей. Когда-то с большим трудом пробивались тот же Арто, Чаплин или Марсель Марсо. Это было завоевание новых территорий, новых ниш. И все эти художники были воистину талантливы в том, что они делали. Если мы возьмем Майкла Джексона, то это от начала до конца законченная тема. Кто сможет его повторить? У него учатся, на него ориентируются. – Но от театра — к жизни. Вам часто приходилось начинать, что называется, с чистого листа, новую жизнь с понедельника? – Бывали такие этапы. Этапы, когда происходит Б-жественное обнуление. Обязательно в определенный момент, когда человек доходит до пика, происходит обнуление. А повод к этому может быть самый разный: и личные катаклизмы, и творческие — когда ты вдруг понимаешь, что тебя все хвалят, а ты сам себе неинтересен, потому что делаешь одно и то же. И для того чтобы идти вперед, надо сбрасывать шкурки. Мы тащим за собой такой эмоциональный груз — того, что сделали, того, что пережили. И от этого время от времени надо избавляться. – Сколько в вашей жизни было жизней, можете сказать? – Ну, как минимум три жизни точно было. Это я не буду обговаривать, скажу лишь, что, если человек не меняется с годами, он либо дурак, либо бездарь. Мы не можем не меняться — приобретаем опыт, осознание, у нас появляется мудрость. И на одни и те же вещи в 16 лет, в 30 и в 50 возникают разные точки зрения. Если этого не происходит, значит, человек никуда не двигается. – Юлия, а черный цвет в вашей одежде, он неизменен? – Это графика, я графичный человек. Альтман, Эль Греко — мои художники. Графичность линий, матиссовские карандашные работы, геометрия… У меня и концертные костюмы все черные. Черный цвет — это стиль. – Блондинкой когда стали — это был революционный шаг для вас? – Да просто по роли нужно было. В жизни я никогда бы не перекрасилась, потому что быть блондинкой для того, чтобы кому-то нравиться — это не мое… Мне замечательный случай как-то рассказали. В кассу театра зашли двое солидных мужчин и спросили: «А кто в этом спектакле играет?» — «Рутберг». — «Рутберг, Рутберг… А, это крашеная блондинка при хороших родителях?» Вот это запомнила на всю жизнь, в театре долго повторяли: «Рутберг — крашеная блондинка при хороших родителях»… Поэтому, если говорить про некую доминанту, то я, безусловно, крашеная блондинка. Хотя встречала и умных блондинок, и глупых — мне кажется все-таки, что цвет волос не является диагнозом. – Имидж некий стараетесь поддерживать? – Нет. Делаю только то, что мне в радость. Если завтра захочу надеть бежевый стиль гранж, то надену. Если красное платье — будет красное. Если почувствую, что стоит перекраситься в черный цвет, то перекрашусь. И никто мне не будет диктовать, что и как делать. Ведь это моя жизнь, и я никому ничего не должна. Нет у меня синдрома ни Марлен Дитрих, ни Мэрилин Монро, которые всегда соответствовали своему имиджу. Слава Б-гу, я принадлежу себе, и это величайшее счастье. – Шоу-бизнес сегодня принято ругать, как и общий уровень культуры. Он действительно настолько низок? – Очень низок. Это выражается прежде всего в культуре речи. Вы послушайте, как стали говорить на улице. Мы живем в стране, где официальным государственным языком стал мат. Причем это не тот мат, который в частушках Баркова, — смешной, народный, изысканный даже. И не тот, который присутствует у Губермана, — когда это определенный жанр литературы. Просто способ общения. Причем у всех: от мала до велика. Вы посмотрите, какой скудный словарный запас. Как убого говорят люди. Как необразно говорят дети. Ученые мужи диванов на этих ток-шоу — мямлят. Выглядят глупыми, жалкими. – Многие отмечают, что и уровень театра сильно упал. Критики говорят: 90 процентов — сплошное разочарование. – Нет, не 90, конечно. Идите к Фоменко, идите к Женовачу, идите к Райкину… Есть настоящее искусство. Ну, извините меня, во времена Раневской, когда были блистательные театры и блистательные спектакли, Фаину Георгиевну спросили: «Вы столько раз переходили из одного театра в другой — почему?» Она ответила: «Я искала искусство». — «Нашли?» — «Да». — «Где»? — «В Третьяковской галерее…» Это зависит еще от мерила, которое внутри человека. Но есть прецеденты, и есть очаги, и есть актеры. Высокое осталось. Как и низкое. А вот середина стала гораздо ниже, середина почти приблизилась к дну. Да, общий уровень всего упал. Но от этого не упали Спиваков и Башмет. Не упали Суханов и Маковецкий. Не упали Маша Аронова и ваша покорная слуга. Даже играя в антрепризах. Могу сказать, что отвечаю за Кабато в спектакле «Ханума» всем своим существом. И знаю, что это хороший Вахтанговский театр. Отвечаю за маму Хиггинса в спектакле «Пигмалион» в постановке Паши Сафронова, и знаю, что это театральный спектакль, по всем законам. Для того чтобы что-то изменить в этом мире, надо начинать с себя. Делай лучше — ты, сам. Не говори, какие все вокруг дураки — сам делай хорошо. Тогда можно что-то изменить. Если каждый начнет с себя, есть шанс, что мир станет лучше. Беседовал Дмитрий ТУЛЬЧИНСКИЙ, Россия
респект:
респект: propeller http://uvarovanelly.ru/forum/viewtopic.php?f=51&t=23882&start=700 Юлия Рутберг. "Рожден в СССР" (2013) 10.5.2014 https://my.mail.ru/mail/19_01_61/video/20464/26204.html Римас Туминас и Юлия Рутберг на бенефис Инны Чуриковой Х http://www.youtube.com/watch?v=xTziy8aWptI
респект: https://vk.com/public43163643 http://www.otr-online.ru/programmi/programmparts_17669.html Юлия Рутберг - актриса Театра им. Вахтангова, заслуженная артистка России Эфир 05/02/2014, в 1 http://www.youtube.com/watch?v=rfYPdRNusV8
респект: https://vk.com/public43163643
респект: https://vk.com/public43163643 http://www.newizv.ru/culture/2014-03-06/198193-aktrisa-julija-rutberg.html 6 Марта 2014 «Ульянов превратил нас в беговых лошадок». Актриса Юлия Рутберг ВИКТОР БОРЗЕНКО Ведущая актриса Театра Вахтангова Юлия РУТБЕРГ этой весной готовится сразу к двум премьерам. В интервью «Новым Известиям» и журналу «Театрал» актриса рассказала о том, как она «заболела» театром и какую роль в ее актерской судьбе сыграл Михаил Ульянов. - Юлия, весной в Театре Вахтангова вы сыграете сразу в двух новых спектаклях, но, насколько я знаю, до премьеры о своей работе предпочитаете молчать… – Совершенно верно. В этом смысле я суеверна. – Тогда, если не возражаете, поговорим о вахтанговцах… – Об этом – с удовольствием. – Вопрос, может, отчасти наивен, но когда я готовился к нашей встрече, нигде так и не нашел ответа: с чего в вашей жизни начался Театр Вахтангова? – Поскольку я с детства была окружена театральными людьми самых разных жанров, то, естественно, немало бывала в театрах. Где-то в 12 лет я осознанно приняла решение, что стану артисткой. Куда буду поступать – не знала, но о существовании главных театральных школ слышала. В 9-м классе случайно я оказалась на дипломном спектакле в Щукинском училище и, что называется, мгновенно подхватила инфекцию. Я поняла, что переступила порог дома, где мне очень хорошо. Как у Пушкина, «эта минута решила его участь». Так вот та минута решила мою участь. Только Щукинское! – Но при этом, насколько я знаю, первые два курса вы учились в ГИТИСе… – Да, потому что в Щукинское училище меня приняли только с третьего раза, благодаря Владимиру Георгиевичу Шлезингеру, Юрию Васильевичу Катину-Ярцеву и художественному руководителю курса Алле Александровне Казанской. Брешь была пробита, и первый шаг на пути к Театру Вахтангова был сделан. – Надо понимать, что дальше все пошло своим ходом, и Театр Вахтангова уже маячил на горизонте… – По окончании училища нас, семерых выпускников, действительно пригласили в вахтанговскую труппу. Михаил Александрович только стал худруком театра и делал ставку на первоклассную режиссуру: Стуруа, Шапиро, Фоменко, Виктюк, на молодежь театра и новичков. Ульянов превратил нас – Симонова, Суханова, Маковецкого, Аронову, Дубровскую, Сотникову, Есипенко – в беговых лошадок. Мы играли бесконечно и росли ролями. – Кстати, об этом росте я и хотел сказать: первой вашей работой на вахтанговской сцене стала Зоя Денисовна в «Зойкиной квартире». Планка довольно высокая, ведь фактически после училища вы дебютировали в главной роли… – Вы правы, спектакль Гария Марковича Черняховского по пьесе Михаила Булгакова. Неплохое начало, если учесть, что первой исполнительницей этой роли в Вахтанговском театре была Цецилия Львовна Мансурова. Было много проблем. Не знала, куда девать руки! Не владела голосом! Огромная сцена! Страх. И вскоре после премьеры Михаил Александрович пришел ко мне в гримерку и сказал: «Если еще три раза так сыграешь – сниму с роли». Но все же Ульянов при своей строгости был человеком необыкновенно добрым. Он был, прежде всего, артистом и умел давать шанс. И, наверное, поэтому спектакль вскоре превратился в театральное событие Москвы. Это был взлет нашего поколения. Не могу забыть и еще одну историю, случившуюся в первые годы моей работы. У нас был французский водевиль «Два часа в Париже», который худсовет несколько раз отклонял. И когда после очередного обсуждения постановка была признана неудачной, режиссер Гарий Черняховский произвел довольно смелую замену, назначив Лену Иванову и меня на роли, которые прежде играли две взрослые актрисы. Кроме того, он в корне изменил и стилистику всего спектакля. Премьера того водевиля запомнилась на всю жизнь. Мы играли его в 12 часов дня, и со мной творилась агония. С самого первого выхода, когда пошли аплодисменты, я летала по сцене, вплоть до того, что, у меня стали отрываться пуговицы, но я не обращала на это внимание и, как доиграла спектакль, – не помню. Думала, что это – крах. А потом ко мне в гримерку, постучавшись, вошел Юрий Васильевич Яковлев, который первым делом сказал: «Мадемуазель, позвольте поцеловать вам руку». Я сейчас вспоминаю об этом, и у меня слезы. Помню, что смотрела на него совершенно щенячьими глазами. Еще бы – Яковлев! Гений! Дома у меня стоит несколько предметов, которые имеют отношение к театральным премиям, но жест Юрия Васильевича стал важнейшим подарком – своего рода орденом за первую победу в профессии. – Интересно, что из всех вахтанговцев после Михаила Ульянова вы выделили именно Юрия Яковлева… – Божественный артист… Человек абсолютно вахтанговской породы – здесь и магия голоса, и великолепное чувство юмора, и космическая одаренность. Он мог играть всё: от настоящей трагедии до легчайшей комедии-шампанского. А его присутствие на сборе труппы вселяло уверенность, что в театре – все хорошо. Вот уж действительно человек-легенда! Точно так же, кстати, не поддается описанию и талант Галины Львовны Коноваловой. Недавно она оказалась в больнице, но, переборов недуг, вернулась на сцену. И когда нам сообщили, что сегодня вечером Галина Львовна будет играть в спектакле «Пристань», весь театр сбежался смотреть на это чудо, поскольку такого просто не бывает! Ах, как все было замечательно! По окончании раздались такие аплодисменты, что не могу вам и передать. В такие минуты театр становится храмом. После спектакля один мой знакомый позвонил и спросил: «А вот эта маленькая прелестная бабушка… Почему ей все так хлопали?» Для кого-то это была «маленькая бабушка», а для меня в тот вечер это был самый огромный, самый талантливый человек в мире. Те двадцать минут, которые она была на сцене, на Земле не было ей равных. По силе, по духу, по таланту, по жизнелюбию, по опровержению всех законов природы. Она Агасфер и доказала, что это не только литературное слово. – Юлия, вот мы говорим о вахтанговцах. И раньше, насколько я знаю, слово «вахтанговец» вбирало в себя не только принадлежность к конкретной труппе. Это была совершенно особая марка: и праздничное мироощущение, и то, как человек ведет себя на стороне. А сейчас это слово имеет такой же вес? – Сейчас, кончено, все по-другому, но основы те же: элегантность, юмор, самоирония, ум, а если говорить о репертуаре, то это прежде всего классика. Никогда Театр Вахтангова не превращался в театр кулака, он был и остается театром мысли. Плюс его неизменные составляющие: музыкальность, пластичность, шарм. Театр Вахтангова всегда был закрытым монастырем. Здесь чего только ни происходило, но посторонним никогда об этом не сообщалось. Выносить сор из избы, как в прежние времена, так и сейчас, считается неприличным. Старшие вахтанговцы судили нас по гамбургскому счету. Мы были их сменой. Ты мог плохо сыграть роль, тебя действительно могли «окатить ледяной водой», но всегда после премьеры на гримировальном столе обязательно лежал подарок. – Прямо политика кнута и пряника… – Но ты при этом чувствуешь себя в семье. – Впрочем, вы говорите о своем опыте. А сейчас в театр пришло много выпускников: среди них эта культура сохраняется? – У них еще все впереди. В труппу действительно пришли много новых артистов, и есть одаренные ребята, за которыми мне лично интересно следить. Как сложится их судьба? Станут ли они сотворцами своей судьбы? Многое зависит от них. Те, кто попадают в наш спектакль «Медея», иногда говорят, что для них эта настоящая Спарта.
респект: https://vk.com/public43163643 http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/20902/episode_id/974923/video_id/981619 17.03.14 "Главная роль". Юлия Рутберг. Рассказ о спектакле "Улыбнись нам, Господи" и о грядущей премьере спектакля "Крик лангусты" о Саре Бернар. http://www.youtube.com/watch?v=_MNtoMGopTU
респект: http://www.vakhtangov.ru/ март 2014
респект: http://www.vashdosug.ru/msk/theatre/performance/541670/ март 2014 Великая актриса Сара Бернар пытается реконструировать события прожитого. В главной роли Юлия Рутберг. В воспоминаниях она опять на сцене, в детстве, в конфликте с матерью, в разговорах с любовником. Зачем ей это? Да, чтобы наполнить угасающую жизнь эмоциями, страстями, но уже в воспоминаниях. Ей по-прежнему нужна сцена, партнеры. И Сара Бернар произносит монологи, разыгрывает диалоги со своим секретарем Питу. Театр – ее жизнь, ей необходим адреналин и это – сцена, в которую она превращает берег французского курорта Бель Иль ан Мер. Питу понимает, что значит для актрисы театр. Она – уходящая натура. Ей не удалось закончить полемику с оппонентами, поскольку последние ушли из жизни, слова оказались не высказанными, но Сара Бернар с упорством продолжает односторонний спор. Для нее реальность и уход в небытие, в котором эфемерность прожитого, чувства, страдания, иррациональность, страсти, алогизмы – органичны. Это и есть жизнь, а, следовательно, это и есть – театр.
респект: https://vk.com/public43163643 http://artrepriza.ru/theatre/dram/1154-v-teatre-imeni-vahtangova-razdalsya-krik-langusty.html 9.4.2014 В театре имени Вахтангова раздался "Крик лангусты" Автор: Ольга Пурчинская, Мария Ипполитова Какое имя приходит на ум одним из первых, когда речь заходит о великих зарубежных артистов прошлого? Большинство, несомненно, одной из первых назовет Сару Бернар. Ее легендарное имя известно даже далеким от театра людям. Сара Бернар (настоящее имя – Генриетт Розин Бернар). В начале прошлого столетия ее называли «самой знаменитой актрисой за всю историю» великого сценического искусства. Она прожила довольно долгую жизнь – 78 лет (22.10.1844 – 26.03.1923). За это время она сыграла множество ролей в самых знаменитых театрах Старого и Нового Света. Основу репертуара легендарной француженки составляли драматические персонажи - Клеопатра, Андромаха, Федра и многие другие. Особое место в карьере Сары Бернар занимает Гамлет, принц Датский, которого она играла перед публикой самого разного ранга, в том числе – для королевских персон. Постоянные гастроли закончились для великой актрисы очень печально – в 1905 году она серьезно повредила правую ногу. Спустя 10 лет, после многочисленных неудачных попыток вылечить госпожу Бернар, врачи, во избежание гангрены, приняли решение ампутировать травмированную конечность. Тем не менее, профессиональную деятельность артистка не прекратила, и занималась ею вплоть до 1922 года. Тогда же, в последнее лето своей жизни (1922) Сара Бернар, уже совсем пожилая женщина с ограниченными физическими возможностями, находясь на своей вилле на берегу моря вблизи курорта «Бель Иль ан Мер» (буквально – «Прекрасный Остров на Море»), пытается составить мемуары о себе, в нескольких томах. В помощь ей – секретарь Жорж Питу. На этом факте биографии великой французской актрисы основана пьеса Джона Маррелла «Смех лангусты», написанной в 1977 году. Позднее произведение выдержало несколько редакций. Например, от французского актера и режиссера Жоржа Вильсона. Именно эту творческую вариацию на тему крайнего лета Сары Бернар взял за основу режиссер Михаил Цитриняк, спектакль которого под названием «Крик лангусты» дебютирует на сцене театра имени Вахтангова 9 апреля 2014 года. В театре имени Вахтангова раздался "Крик лангусты" На пресс-конференции, состоявшейся накануне премьеры, режиссер-постановщик так объяснил свой выбор редакции драматургического материала: - Первое, что сделал великий француз Жорж Вильсон, актер и режиссер, - резко, с режиссерской точки зрения, сократил материал Маррелла, сделал его более действенным, более актерским. Постановки по пьесе «Смех лангусты» шли очень долго, около 3 часов. У нас продолжительность спектакля составляет примерно 1 час 20 минут. Кое-что выброшено. Для меня, как для режиссера, важно было, чтобы действие развивалось короче, жестче, стремительнее. В спектакле минимум декораций (художник – Мария Рыбасова) и реквизита. На сцене – белый ковер, представляющий собой песчаный морской берег, щедро усеянный камешками, напоминающими раковины разнообразных моллюсков, а также – кружевной пляжный зонт, плетеное соломенное кресло и подушка. Кроме того – элегантный веер, шелковый платок и большая стопка тетрадей. Лаконичная сценография позволяет зрителям сосредоточить все свое внимание на действующих лицах. Их всего двое – Сара Бернар (заслуженная артистка России Юлия Рутберг) и Жорж Питу (заслуженный артист России Андрей Ильин). Впрочем, слово «всего» здесь оказывается неуместным, поскольку великая французская актриса и ее секретарь совместными усилиями создают восхитительный коктейль из множества образов, наполняющих все существо каждого человека, пришедшего на спектакль и совершающих таинство Катарсиса, духовного очищения, ради которого публика и посещает Храм Искусства. Итак, 1922 год. Последнее лето жизни Сары Бернар. Она уже не может активно двигаться, потому что, как известно, потеряла одну ногу в результате несчастного случая. Да и возраст уже дает о себе знать. Но Женщина и Актриса не сломлена. Она по-прежнему хочет жить, творить, создавать все новые образы, пленять сердца поклонников. Вся ее жизнь тесно связана с театром. Более того, вся жизнь ее – театр, а люди – актеры. Желание лицедействовать будет жить в ней до самого конца, умрет вместе с ней. Вот что говорит о своей героине заслуженная артистка России Юлия Рутберг: - Человек находится вне своего биологического возраста, хочет чувствовать, с ногой или без ноги, даже когда способен только сидеть в кресле. Человека невозможно лишить жизни, жизнелюбия, если он сам себя этого не лишает. Мне кажется, она поразительна! Сара Бернар – не только прекрасная актриса, а еще и поразительный мыслитель, менеджер самого себя. Это – первый человек из артистической братии, получивший звания Звезды и Суперзвезды. Она так выстраивала свою судьбу, и при этом больше всего боялась выходов на сцену. Человек очень больших страхов, очень трудной жизни и абсолютного бесстрашия. Я – артистка костюма. Он мне очень помогает, потому что это – облик. В театре, в спектакле вообще не бывает случайных элементов, ненужных деталей. В этом смысле у нас все бедно и отобрано. Потому что в каждой вещи должен быть смысл, она должна быть выразительной. Театр – основа сущности Сары Бернар. Это не просто ее ремесло, дающее средства к существованию. Можно сказать, это – ее жизнь, сама суть, часть личности Актрисы, Артистки, Женщины. Сцена – наркотик, который однажды поработил ее, и не отпускает уже много лет. Зависимость прекратится лишь в момент, когда навсегда погаснет свет в этих ясных, чистых глазах. Но насколько бы гениальной не была артистка, ей почти всегда нужен партнер. И Мадам Бернар нашла его в лице Жоржа Питу, скромного секретаря, которого она наняла себе в помощь, чтобы увековечить ее богатейшие мемуары в бессмертных текстах. Кто же все-таки Питу для героини? Только ли писарь, который обращает в тексты многочисленные воспоминания ее богатой на события жизни? Конечно же, нет! Он еще и актер, выступающий в различных ролях и амплуа. Вот перед нами - мадам Юдифь (Юлия) Бернар (матери актрисы). А вот, глядите, - один из знаменитейших современников легендарной француженки – британский драматург Оскар Уайльд. Жестокий импресарио, монахиня из частной школы Грандшамп (где она когда-то обучалась), а также индейцы, паровозы и другие объекты воспоминаний и безудержной фантазии живой легенды в течение целого дня пришлось примерять на себя скромному человеку, по-настоящему привязавшемуся к своей нанимательнице, вызывающей в нем целый спектр чувств, среди которых, пожалуй, нет одной только жалости. Заслуженный артист России Андрей Ильин так сказал о своей работе в спектакле: - Возможность сыграть несколько ролей в одном спектакле – всегда большой праздник для артиста. Пожалуй, это – самое интересное. Здесь практически не видно режиссуры, но ее здесь очень много, все выверялось буквально до мельчайших деталей. Это – показатель класса режиссера. Спектакль еще только рождается, вскоре появятся, я в этом уверен, какие-то нюансы. Очень интересна звуковая палитра постановки. Вот что сказал композитор Борис Кинер: - При создании музыкального материала нужно было склоняться, в основном, в сторону классики, но и добавить немного флер того времени, чуть-чуть хулиганства, каплю страсти, в общем, все, что присутствовало в жизни в то время, да и в современности – тоже. Национальный французский колорит, смешанный с бликами солнца и шумом моря – таков восхитительный коктейль небольшого курорта на Лазурном Побережье, где красиво, ярко, искрометно прощалась с жизнью великая актриса Сара Бернар. Костюмы, созданные художником Викторией Севрюковой, соответствуют эпохе. Серый шелк, изящные кружева, вышивка, бижутерия, дневной костюм с галстуком-бабочкой и кружевным жилетом навевают волшебные ритмы чарльстона и фокстрота. Отсутствие ноги героини показано при помощи разноцветной обуви – на «имеющейся» конечности – коричневый сапог, на «отсутствующей» - черный. Острая нужда в адреналине, эмоциях, зрителях, сцене не покинут Сару Бернар до самого последнего вздоха. Но смерть ли это? А, может быть, звезда эпохи просто вновь гениально вошла в образ?
респект: http://www.visualrian.ru/ru/site/feature/383705/ 8.4.2014 Прогон спектакля "Крик лангусты"
респект: http://tvkultura.ru/article/show/article_id/110610 09.04.2014 | 11:37 Театр имени Вахтангова представляет спектакль о последних днях Сары Бернар «Крик лангусты» или «Ожившее прошлое великой актрисы». В театре имени Вахтангова представляют собственную версию жизни Сары Бернар – вернее, эпизодов из её прошлого, описанных канадским драматургом Джоном Марреллом. Уходящую театральную натуру в постановке Михаила Цитриняка играет Юлия Рутберг. Насколько одной актрисе удалось проникнуть в образ и мысли другой – рассказывают «Новости культуры». В афише театра Вахтангова появился «Крик лангусты». На русском языке пьеса о Саре Бернар всегда звучала как «Смех лангусты». Создатели нового спектакля взяли версию режиссера Жоржа Вильсона с таким названием. В обоих вариантах играют со смыслом поверья о том, что когда повар отрезает лангусту голову – тот издает крик, похожий на смех. Об этом издевательском предсмертном смешке ракообразного рассказывает своему секретарю доживающая свой последний год великая Сара Бернар. Первая женщина, которую стали называть «суперзвездой». И актриса, которая всегда болезненно боялась выхода на сцену. Но этот спектакль о другом парадоксе. Император Цейлона дарил Саре Бернар драгоценный веер, она ездила на гастроли в личном поезде. А старость встретила одинокой калекой. Юлия Рутберг со своей героиней сроднилась. Разница в возрасте ей не просто не мешает, она её не ощущает. Её 77-летняя Бернар не старая – пожилая и величественная. Сара Бернар, которая с ампутированной ногой ещё 7 лет играла на сцене! «Мощь человека не в его биологическом возрасте, а в жизни человеческого духа и в эмоциях, – считает Юлия Рутберг. – По человек эмоционален, хочет испытывать чувства с ногой, без ноги, когда он способен сидеть только в кресле – невозможно лишить человека жизни и жизнелюбия». На сцене актеров двое. И кому трудней не понятно. Юлии Рутберг, «лишенной движения». Или Андрею Ильину. Он не просто секретарь Сары Бернар Питу. Вынужден играть здесь и её мать, и наставницу монастыря, и импресарио, и даже Оскара Уайльда. Быть последним партнером Бернар, для который жизнь, даже угасающая, – театр. «Питу стал и поклонником, и секретарем этого божества в его глазах, – говорит Андрей Ильин. – И то, что они спорят, ругаются, и иногда ненавидят друг друга, они безумно друг друга любят несмотря на это. Мы хотели это донести в спектакле». «Мне хотелось, чтоб прозвучала такая мысль – мы живы пока нас любят, – признается режиссер Михаил Цитриняк. – Здесь о ценности человека искусства». Создатели спектакля говорят хоть это и про Сару Бернар, которая провожает свой блестящий XIX век, они будто ставили про свой – ушедший ХХ. Где крик и смех сливались в унисон.
респект: http://pda.vmdaily.ru/news/2014/04/09/krik-langusti-mi-zhivi-poka-nas-lyubyat-243555.html 09 апреля 2014 Крик лангусты: мы живы, пока нас любят Вера Копылова 9 апреля в Театре Вахтангова состоялась премьера — "Крик лангусты" по пьесе Джона Маррелла, где Юлия Рутберг и Андрей Ильин возвращают к жизни искусство давно минувших дней. Спектакль, посвященный великой актрисе Саре Бернар и ее секретарю Жоржу Питу, играется на Малой сцене. Однако в этой малой форме, в этих полутора часах спрятаны большие чувства большой личности. В начале спектакля по сцене мелкими камешками забросаны различные предметы. Это море, все вокруг покрывающее галькой, можно назвать метафорой всепоглощающего времени… И вот перед нами персонаж, чье время невозвратимо ушло. Блистающая когда-то Сара Бернар, роль которой исполняет Юлия Рутберг, лежит перед нами на полу, укутанная в старушечье платье. Ей 77 лет. — Я превратилась в старую дряхлую ящерицу, — медленно произносит Рутберг своим узнаваемо низким голосом. Старомодное зелено-бежевое платье и вправду делает ее похожей на ящерицу. В камерной постановке Михаила Цитриняка работали едва ли не лучшие художники современного театра: художник-постановщик Мария Рыбасова и художник по костюмам Виктория Севрюкова. Что до режиссера, то с ним Рутберг и Ильин ставят каждый по второму спектаклю. — Я люблю в своих постановках говорить о людях искусства, — рассказал "ВМ" Цитриняк. — Для меня Медея в одноименном спектакле, где Юлия Рутберг играет главную роль, — тоже человек искусства. Здесь же мне хотелось заявить такую мысль: мы живы, пока нас любят. Сюжет пьесы рассказывает о прозе жизни, которая с годами заменяет представителю богемы его творческий мир. 1922 год. Состарившаяся актриса, у которой, казалось бы, все в прошлом. Неходячая после давней ампутации ноги, иссушенная болезнями, Сара Бернар жива своими воспоминаниями. С мемуарами ей помогает секретарь и помощник Жорж Питу (Андрей Ильин) — человек, что называется, маленький. Старый холостяк, повернутый на своей маме, суетливый, безвольный — однако самый дорогой для Сары человек. Его она упрашивает снова и снова становиться ее сценическим партнером, проигрывая эпизоды с давно покойными людьми. Так, Питу становится то матерью Сары Бернар, то настоятельницей монастыря, где она воспитывалась, то ее любовником, то ее другом, Оскаром Уайльдом… Легкий шарф — все, что нужно Андрею Ильину для преображения. Словно бы неумело, не по-актерски секретарь входит в разные роли — и становится в них так убедителен, что Сара до дрожи явственно вспоминает все. Ей снова то 11 лет, то 27, то 38… Рутберг всю роль играет, сидя в кресле. Поэтому каждый жест, поворот головы, взмах руки — уже действие огромного значения. В спектакле много юмора. "Я влюбился… Мне было 25 лет, но до этого я ни разу…" — "В 25 лет, Питу? Ни разу?!" — "Но, мадам, я же не в театре вырос!" Мы услышим голос самой Бернар в записи — правда, с хитростью: голосовая тональность у Юлии Рутберг и ее персонажа разные, поэтому на пленке голос Бернар пришлось понизить на два тона. В один момент Бернар, перенервничав, теряет сознание — и кажется, вот-вот умрет. Но нет. Пока трепещет перед ней хотя бы один человек — ее секретарь Питу — и пока живы ее эмоции, жива она сама. — Юлия, если бы вы встретились с Сарой Бернар, о чем бы вы ее спросили? — обратилась "ВМ" к актрисе. — Я бы попросила ее сыграть кусочек из легендарной "Федры". Чтобы понять, насколько это меня взволнует сегодня и как изменился театр. В каждой эпохе свои театральные каноны. Иногда сохранившийся в записи голос может тебя шокировать, ты не понимаешь, о чем идет речь. Меняются понятия о красоте на сцене, о том, что считать драматизмом… Считается, что тогда роли пели, чего сегодня мы не можем представить. Все меняется. Однажды кто-нибудь услышит мой голос в записи и решит, что это какая-то лифтерша, которая работала в высотке, курила "Беломор" и пила самогон! — Ощущаете ли вы разницу в возрасте между собой и своей героиней? — Как можно почувствовать эту разницу, когда ты играешь? Театр — это нафантазированный реализм. Я меняюсь внутри роли — но я не заплетаю бантики. У меня меняется отношение к Саре Бернар, которой сейчас 11 лет, через минуту — 27, а еще через две — 38. — Во время спектакля много думаешь о смерти... — Я думаю о жизни. Играя смерть, надо думать только о ней. Мощь человека в жизни духа. Сара Бернар не только великая актриса, но и потрясающий мыслитель, менеджер самой себя. Пока человек эмоционален, пока хочет испытывать чувства — с ногой, без ноги, — человека невозможно лишить жизнелюбия, если только он сам себя этого не лишает.
респект: https://www.facebook.com/galina.fesenko.35/photos Фотографии Галины Фесенко
респект: https://vk.com/public43163643 http://www.teatrall.ru/post/397-bez-pyati-minut-gamlet/ 11 апреля 2014 г. Без пяти минут Гамлет Юлия Рутберг сыграла Сару Бернар в новом спектакле Театра имени Вахтангова «Крик лангусты» Малая сцена Театра имени Вахтангова теперь периодически на полтора часа будет превращаться в заброшенный пляж, где среди чистого песка и гальки великая Сара Бернар будет переживать в воспоминаниях самые яркие события своей непростой, обросшей легендами жизни. В этом лаконичном пространстве, куда заглядывает только раздражающее, навязчивое солнце, компанию легендарной актрисе составляет Жорж Питу, преданный и верный страж ее закатных дней. Перед показом для прессы режиссер Михаил Цитриняк акцентировал внимание публики на том, что его версия пьесы Джона Маррелла «Смех лангусты» не имеет ничего общего с постановкой 1992 года, в которой играли в паре актеры Театра имени Маяковского - Светлана Немоляева и ее супруг Александр Лазарев. «Это совсем другая редакция», - сообщил режиссер. Роль «Божественной Сары» досталась Юлии Рутберг. Для актрисы это вторая «нестандартная» работа в сезоне: практически за все время спектакля героиня поднимается из кресла всего лишь раз, в самом финале. «В этом году у меня сплошные испытания, - признается Рутберг. - В первой премьере «Улыбнись нам, Господи» меня лишили слов, во второй – движения. И это прекрасно. Артиста надо чего-то лишать. От лишения человек обретает новые возможности. Тогда ты понимаешь, что есть руки, есть лицо, и каждое движение очень ценно». Рутберг-Бернар своенравна и неуживчива, как все гении, но не истерична. Ее парода, манеры, поворот головы, роскошный туалет (художник по костюмам – Виктория Севрюкова) – все это создает образ в высшей степени благородный, утонченный, полноценный, несмотря на увечье (в возрасте 71 года Саре Бернар ампутировали ногу). «Эта великая женщина заставила меня задуматься о человеческих ценностях и о том, что мощь человека заключается не в его биологического возрасте, а в жизни человеческого духа, - говорит Рутберг. - Пока человек эмоционален, пока он хочет испытывать чувства, с ногой или без нее, человека невозможно лишить жизнелюбия, конечно, если он не захочет это сделать по собственному желанию. Мне кажется, она не только прекрасная актриса, но еще и мыслитель, «менеджер» самой себя. Она же первая из артистической братии получила статус суперзвезды, выстраивала свою судьбу, при этом дико боясь выхода на сцену. Она играла очень часто, практически каждый день только ради того, чтобы не останавливаться, потому что если бы в какой-то момент она остановилась, потом не смогла бы не переступить через этот страх. Сара Бернар – женщина больших страхов, очень трудной жизни и при этом все-таки абсолютного бесстрашия». О своем партнере по спектаклю, Андрее Ильине, Рутберг говорит с большой нежностью, замечая, что он не просто высококлассный артист, а кислород для нее: «В этой работе мы друг без друга биологически не можем, и ошибка одного становится ошибкой другого, победа одного - это победа другого». Это история на двоих, об это говорит и сам Ильин: «Сара Бернар - действительно легенда, и рядом с такими великими людьми, как правило, рано или поздно появляются люди, которые занимаются их судьбой, боготворят их и ухаживают за ними. Так случилось, что Питу, будучи поклонником актрисы, стал ее секретарем. Они спорят, и даже ругаются, иногда ненавидят друг друга, но несмотря на все это, безумно любят, не могут жить друг без друга. Потому что как только не станет рядом Питу, она очень быстро угаснет. И сам Питу переживает, что не дай бог случится то, о чем она говорит - «я скоро умру». Но это происходит совсем скоро - через год». Насколько этот спектакль претендует на доподлинную биографичность? На этот вопрос пришлось отвечать Михаилу Цитриняку: «Сара Бернар - это символ творческого человека, но все, что говорится в спектакле, все правда, все исторически верно - мы проверяли по датам». Но без изменений не обошлось – Рутберг умышленно произносит реплики более низким голосом. Режиссер посчитал необходимым это сделать, иначе специфическая распевающая мелодика голоса Бернар, зафиксированного на пластинках, придавала бы спектаклю нежелательные комические оттенки. Они присутствуют в достаточной мере в спектакле, но в совсем ином ключе, не отвлекая публику от главного режиссерского посыла. «Мне хотелось, чтобы прозвучала такая мысль - мы живы пока нас любят», - признался Цитриняк. После показа Юлии Рутберг намекнули, что пора приниматься за роль Гамлета, на что актриса отшутилась: «Через две недели начинаем репетиции!» Автор - Юлия Чечикова Фото автора
респект: поклоны в новом спектакле Театра имени Вахтангова «Крик лангусты», 12.4.2014 http://www.youtube.com/watch?v=wko_SXCeP1s&feature=youtu.be http://www.youtube.com/watch?v=wko_SXCeP1s
респект: http://musecube.org/?p=144310 Крик Лангусты. Театр им. Евг. Вахтангова. 08.04.2014. Автор фоторепортажа: Кристина Бабаева.
респект: http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/19725/episode_id/979880/video_id/988957 9.4.2014 http://www.youtube.com/watch?v=8svSPN9kuEA "Крик лангусты" или "Ожившее прошлое великой актрисы". В театре имени Вахтангова представляют собственную версию жизни Сары Бернар – вернее, эпизодов из её прошлого, описанных канадским драматургом Джоном Марреллом.
респект: http://www.ntv.ru/novosti/894118/#ixzz2yO1j3Oyo апрель 2014 На сцене театра Вахтангова оживят легендарную Сару Бернар В Москве прозвучит «Крик лангусты». Так называется спектакль, премьера которого состоится в театре имени Вахтангова. В пьесе всего два персонажа: великая французская актриса Сара Бернар — Юлия Рутберг — и ее секретарь — Андрей Ильин. Кто такая Сара Бернар, и почему в далеком уже XIX веке ее величали не иначе как Божественная Сара? И почему именно она стала самой первой звездой и легендой в современном понимании этого слова? И почему ей, женщине, выпала особая честь перед английской королевой предстать в мужской роли Гамлета в бессмертном творении Шекспира? Сара Бернар в пьесе Джона Маррела предстанет уже на закате своей жизни: она прикована к инвалидному креслу, врач давно ампутировал ей ногу, ушли из жизни ее родные, ее любовники, почти все ее знакомые — от ненавидимого ею Бернарда Шоу до Оскара Уайльда. Актрисе не удалось закончить полемику со многими из них, а сейчас рядом с ней лишь секретарь Джордж Питу, записывающий воспоминания Бернар. Ему приходится перевоплощаться во всех этих персонажей, например, в маму Сары Бернар, чтобы актриса могла закончить полемику. Режиссер постановки Михаил Цитриняк признается, что спектакль — это вовсе не биография Сары Бернар, это о театре и об уходящей натуре. Михаил Цитриняк, режиссер: «Хотелось, чтобы прозвучала такая мысль, что мы живы, пока нас любят». О новом прочтении известной пьесы — в репортаже корреспондента НТВ Алексея Ивлиева.
респект: https://vk.com/vahtangovteatr http://niktaroff.com/categories/drama/langusts-scream-in-vakhtangov 11 Апрель 2014 Театр им. Евгения Вахтангова - «Крик Лангусты» Автор: Анна Бояринова В театре им. Евг. Вахтангова снова премьера! На этот раз – одноактный спектакль для двух артистов «Крик Лангусты» по пьесе Джона Марелла в редакции Жоржа Вильсона. Главные роли Сары Бернар и ее секретаря Жоржа Питу играют заслуженные артисты России Юлия Рутберг и Андрей Ильин. Что такое время и как в нем отозвалась ваша жизнь – такой вопрос на склоне лет встает перед каждым человеком. Гениальная Сара Бернар дала свой ответ: время – это театра, а ее жизнь – это спектакль. Написать биографию великой актрисы (именно этим занимаются герои по ходу пьесы) означает не столько вспомнить все, сколько все сыграть, вызвать прошлые чувства, страхи, радость, боль… Ситуации из прошлого становятся здесь полноценными сценами, а секретарь – партнером. У Андрея Ильина происходит двойное перевоплощение: сначала в секретаря Питу, а затем – в мать Бернар, в американского продюсера и даже в Оскара Уайлда. Актриса требует от него повиновения, и Жорж, несмотря на неуверенность в себе, оказался очень убедителен в образе первого британского эстета. Появились ирония, сердечность и любовь – застенчивость не позволяет Питу признаться актрисе, и он делает это благодаря роли Уайльда. Иными словами, Сара Берна открывает своему секретарю тайну театра и волшебство сценической исповеди. Несмотря на статичность своего персонажа (Сара Бернар все час двадцать минут, что идет спектакль, сидит в кресле), Юлия Рутберг по экспрессии может дать фору живчику Питу. С первой же минуты зрителя «цепляют» глаза актрисы: необычайно выразительные, застывшая в них слеза видна даже сквозь вуаль. Пожалуй, это те редкие минуты на сцене, когда мимикой и взглядом артист говорит больше, чем словами. Сыграть Сару Бернар в этой пьесе – это как сдать госэкзамен по актерскому мастерству: роль молчаливая, больших монологов Берна не говорит, все больше подает секретарю-партнеру реплики. Юлия Рутберг открыла в этой роли, кажется, самые глубины своего таланта – дуэт с Ильиным дарит зрителю редкое и очень личное наслаждение. Артисты проигрывают знакомые всем моменты взаимного непонимания, скрепленные, однако, истинной любовью. Играют всей мощью своего дарования. Камерность малой сцены сохраняет накал страстей, не дает ему рассеяться, и в какой-то момент у зрителя может даже возникнуть чувство неловкости, будто он за кем-то подсматривает или подслушивает – настолько высок градус переживаний, все близко и по-настоящему. Было бы ошибкой считать спектакль только актерским. Режиссер Михаил Цитриняк сумел так выстроить взаимодействие героев, что и возникает это очарование. Кроме того музыка Бориса Кинера, написанная в стилистике французского ретро и навевающая образы Лазурного берега, смягчает порой жестокие пассажи артистов, успокаивающе ложится на зрительский слух. Сценический реквизит на сцене отсутствует полностью. Да и сцены как таковой здесь нет. «Мы решили количеству предпочесть минимализм и содержательность», – в один голос сказала постановочная группа. Поэтому: белый длинный палас, усыпанный мелкими камушками, символизирует пляж, в черной глубине стоит один зонтик, а по центру – плетеное кресло Бернар. Кстати, сдержанная цветовая гамма окрашивает весь спектакль в тона старого архивного видео-ряда, тем самым увеличивая ощущение достоверности действия. «Сара Бернар – это символ театрального человека, актрисы. В каком-то смысле, этот спектакль можно назвать нашим ответом времени. Ушедший XXвек – это был наш век: мы тогда были молоды, учились у мастеров и гениев. Бернар ведь сожалеет не о том, что ее молодость прошла, а о том, что она больше не может творить, как в былые времена, на той же высоте и работать с гениями своей эпохи», – сказал режиссер Цитриняк. Действительно, внешне связанный с делами давно минувших дней, спектакль кажется современным. Эту историю, полную скрытых смыслов, глубоких подтекстов и чувств, так мастерски сыгранную, можно смотреть несколько раз. И как классику, каждый раз понимать по-новому. Фото с оф. сайта театра.
респект: https://vk.com/vahtangovteatr http://www.vashdosug.ru/msk/theatre/article/73515/ 14 апреля 2014 г. «Крик лангусты»: про любовь и театр Пока в столице еще длится «Золотая маска», театрам вроде бы не до премьер. Вахтанговцы посчитали себя исключением из правил и выпустили новый спектакль в самый разгар конкурсной битвы. Их можно понять, — постановку Михаила Цитриняка не стоит пропускать даже, если в вашем ежедневнике театрала не осталось свободного места. Спектакль на основе пьесы канадского драматурга Джона Марелла, посвящен прошлому великой Сары Бернар. Актрисы, до конца своих дней хранившей верность театру и... собственному имиджу суперзвезды. «Крик лангусты» — это «сильнодействующий» драматический этюд. Он идет на Малой сцене театра всего полтора часа. Однако этого времени вполне хватает, чтобы рассказать об одной великой театральной судьбе. Сару Бернар в последний год ее жизни играет фантастическая актриса Юлия Рутберг. Играет, как будто рисует портрет: не жалея крупных мазков и кричащих красок. Ее Бернар — женщина с несгибаемой волей, феноменальной силой духа, фантастической жаждой работы. Женщина-воин, буквально вырвавшая из рук «врагов» то, что она посчитала своим, — театр, сцену и своего секретаря Жоржа Питу (замечательная работа Андрея Ильина). Этот «маменькин сынок» по какой-то необъяснимой случайности стал ее единственным другом, поверенным ее самых интимных секретов, знатоком ее сердца. Несмотря на то, что Бернар явно командует своим секретарем (заставляя его изображать из себя мамашу-куртизанку, затем монашку, а после и вовсе — Оскара Уайльда), она любит его не меньше, чем он ее. Взаимное чувство никак не проявляется внешне, тем не менее, ощущается. Рутберг и Ильин смогли создать дуэт, в исключительность которого веришь сразу. Кто их герои друг без друга? Она — всеми забытая и покинутая 77-летняя актриса с ампутированной ногой, он — вечный слуга и великовозрастный девственник с целым букетом комплексов. Оба проиграли жизнь (пускай Питу и сделал это куда бездарней своего кумира), оба смеются над этим и в свободное от воспоминаний время спорят, куда поставить зонтик от солнца. Действие пьесы происходит на берегу моря, из декораций на сцене — кресло, к которому прикована героиня, да песок и мелкая галька. Спектакль — удача в большей степени благодаря тому, что Сару Бернар в нем играет харизматичная Рутберг с узнаваемым низким голосом. Актриса буквально создана, чтобы играть эту роль. Роль трагическую, пафосную и символисткую. Ее Сара Бернар — прообраз всех актерских судеб. Точнее тех из них, которых распял театр. Живыми после театральной казни (когда слава угасла, поклонники исчезли, все роли отданы молодым соперницам) можно остаться только, если обладаешь трезвым умом, твердой памятью и... хотя бы одним преданным другом. Тогда можно продолжать жить, — играть в любовь, ненависть, отчаяние и надежду. Пускай и для него одного. фото Екатерины Цветковой Текст: Наталья Витвицкая.
респект: http://www.kino-teatr.ru/teatr/art/teatr/3364/?utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter 19 апреля 2014 «Крик лангусты» Сара Бернар, которая помнила свои прошлые жизни 1922 год. Немолодая уже Сара Бернар (Юлия РутбергЮлия Рутберг) сидит в кресле на приморской вилле, мучается от жары, предается воспоминаниям и продолжает играть… Она разыгрывает диалог с матерью, с настоятельницей монастыря, с грубым американским импресарио, который не расстается с пахучей сигарой, и Оскаром Уайльдом – одним из выдающихся современников, которые уже умерли, а она еще нет. В воспоминаниях ей то одиннадцать, то двадцать шесть, то тридцать восемь. Партнером по драме памяти выступает Жорж Питу (Андрей ИльинАндрей Ильин) – секретарь, помогающий актрисе писать мемуары. Сцены из артистической жизни перемежаются отрывками из некогда популярных спектаклей, ворчливыми спорами с Питу и бессмысленным, но жарким противостоянием с Солнцем. Для Михаила ЦитринякаМихаил Цитриняк «Крик лангусты», поставленный на Малой сцене Театра Вахтангова по пьесе «Смех лангусты» канадского драматурга Джона Маррелла, - уже третий спектакль в Театре Вахтангова (первый – «Медея» с Юлией Рутберг и Григорием АнтипенкоГригорий Антипенко, второй - «Игры одиноких» с Андреем Ильиным и Еленой СотниковойЕлена Сотникова). В этих стенах он вернулся к театральной жизни, которую оставил после закрытия его театра-студии «Наш театр» (до этого Цитриняк ставил спектакли в Театре на Малой Бронной, в Театре имени Ермоловой, во МХАТе). Над «Криком лангусты» режиссер работал с той же командой, что и над до сих пор идущей «Медеей»: композиторы Александр Прокопович и Борис КинерБорис Кинер, с которым Цитриняк уже почти двадцать лет составляет арт-зонг-дуэт «Мастер Гриша»; художник Мария Рыбасова и художник по костюмам Виктория Севрюкова; дуэт Бернар-Питу - Ильин и Рутберг, «позаимствованные» из двух предыдущих спектаклей. Цитриняк любит работать с артистами – и «Крик лангусты» в первую очередь выделяется своими актерскими умениями. Юлия Рутберг стоически сидит почти полтора часа в соломенном кресле. Лицо сначала покрыто светлой вуалью, голос хриплый и низкий, слова звучат хрустко и нехотя. Ее Бернар за время спектакля успевает побывать и обиженной на мать девочкой, и страдающей возлюбленной, и заключенной в собственном успехе примой, и едва сдерживающей смех дамой, слушающей историю несостоявшегося брака своего секретаря. Жорж Питу Андрея Ильина – смущенный и трогательный, маленький человек, который мог бы пройти через процесс и замок, 1984-ый год и прочие антиутопические радости с карманными часами на длинной цепочке – как у кролика из «Алисы в Стране чудес». Оказавшись вовлеченным в театральную игру, он неловко перевоплощается в грубого импресарио или ветреную мать Бернар, которая к двадцати годам стала «француженкой, католичкой и содержанкой», хотя родилась в семье голландского еврея, который делал мебель. Спектр интонаций – от слегка пародийного женского тона до грубого, почти пиратского скрежета с воображаемой сигарой в зубах. Пьесу Маррелла в России уже ставили: больше двадцати лет назад роли Бернар и Питу исполнили Светлана НемоляеваСветлана Немоляева и Александр ЛазаревАлександр Лазарев в двухчасовом спектакле Сергея ЯшинаСергей Яшин и Александра Покровского. Но спектакль Цитриняка – другой: более лаконичный, более отточенный, сфокусированный не только на увядающей звезде театре, которую одни превозносили, а другие считали разрекламированной бездарностью, но на ткани памяти – череде воспоминаний, которые порой кажутся более реальными, чем жизнь. Это очень легкий, во всех смыслах небольшой спектакль - то ли камешек в шлепке, то ли ракушка на полке, сохраненная на память. Цветовая гамма «Крика лангусты» напоминает слегка выцветший снимок – серый, черный, белый, бежевый. Монохром и сепия. Мышьяк и старые кружева. Если в этом мире даже солнце не вечно, то что может сделать человек, чтобы хоть немного задержаться в людской памяти. Бернар пишет мемуары, перебирая песчинки собственной жизни, – тех, кого она сама не может или не хочет забыть. Один из многочисленных возлюбленных («В тридцать лет все греки красивые»). Сестра Жанна, которой доставалось, по мнению Сары, больше мужского внимания и материнской любви («У нее прекрасный нос, роскошные волосы, дивный рот… А у меня? У меня только глаза. Все остальное я должна была выдумать»). Борьба с беспощадным временем через игру в театр и воспоминания занимает Сару Бернар, даже когда позади самые громкие роли, когда ногу сменил протез, а кожа покрылась морщинами (сама актриса зло сравнивает себя со старой ящерицей), когда впереди пугающий моноспектакль наедине с собой и призраками былого. Она помнит XIX век, доживет свой век в XX-м, а в памяти потомков останутся лишь старые фотографии и может быть немного разрозненных отрывков из хроники. В пьесе Бернар задается вопросом, будет ли им интересно читать ее воспоминания, на что Питу не очень оптимистично отвечает: «Возможно, хотя у них достаточно огорчений и без наших мемуаров». Впрочем, истории самоотверженной борьбы потомкам обычно все-таки интересны. Алексей Филиппов
респект: RATANN http://antipenko.forum24.ru/?1-3-0-00000034-000-120-0#066.001 http://portal-kultura.ru/articles/theater/38830-yuliya-rutberg-sare-bernar-yavno-ponravilsya-nash-spektakl/ 22.04.2014 Юлия Рутберг: «Саре Бернар явно понравился наш спектакль» Анна ЧУЖКОВА В Театре имени Вахтангова снова премьера, и даже больше — удача сезона. Михаил Цитриняк поставил пьесу Джона Маррелла «Крик лангусты». Главная героиня — престарелая капризная Сара Бернар. Она проводит свое последнее лето на берегу моря: пишет мемуары и мучает секретаря, заставляя его разыгрывать сцены из своей жизни. О том, каково это — быть Сарой Бернар, «Культура» узнала у исполнительницы главной роли Юлии Рутберг. культура: «Медея» Вам давалась кровью. Как все прошло на этот раз? Рутберг: Только недавно закончилась работа над «Улыбнись нам, Господи» Римаса Туминаса, где я тоже принимаю участие — играю козу. После премьеры — лишь один день, чтобы отоспаться, и снова в бой. Через три недели уже сдали спектакль худруку. Погрузиться во внутренний мир Сары Бернар — как прыгнуть в вулкан. Такое бескровно не проходит. культура: Приходилось сравнивать себя с легендарной актрисой? Рутберг: Нет. Я человек другой генерации. Что у нас общего? Дикая инфекция под названием «театр» и истовая потребность себя отдавать сцене. Но думаю, она значительно большая экстремистка. Поэтому была гораздо богаче меня. культура: Чехов и Тургенев отказывали Саре Бернар в таланте. А сейчас его и вовсе оценить невозможно. Когда Вы «прыгнули в вулкан», что увидели: сильную женщину или все-таки великую актрису? Рутберг: Великую женщину, которая посвятила себя без остатка театру. Все, что проживала, было лишь «топливом», поводом для игры. Сара Бернар — пример непримиримого мужества. Осталась без ноги и все равно продолжала работать. Ее выносили на подмостки, а поклонники клали цветы к креслу. Это — бесстрашие. При том она была дико закомплексованной и боялась сцены. Когда я услышала записи голоса Бернар, подумала — бред сумасшедшего. Она поет или блеет? Нет ни единой паузы. Вне контекста этого не понять. Оказывается, таким был театральный канон. Но сегодня он нам почти недоступен. Не оценили Чехов и Тургенев? Ну, актриса не доллар, чтобы всем нравиться. Слава Богу есть те, кто меня ненавидит. Благодаря им чувствую себя живым человеком. Правда, любые отзывы воспринимаю одинаково отстраненно. Очень немногие могут что-то изменить в моем спектакле. культура: Представьте, что Вам выпала возможность пообщаться с Сарой Бернар... Рутберг: Попросила бы сыграть кусок из «Федры». Интересно сравнить то немногое, что от нее осталось, с оригиналом. В прошлом году я ездила в Париж и ходила на Пер-Лашез к Саре Бернар. Говорят, никто на самом деле не знает, есть ли там прах — могилу трижды переносили. Тем не менее, приложилась к пантеону, попросила разрешения играть. Представляете, в день нашей премьеры в киосках появилась биография Сары. Думаю, такие совпадения не случайны. Это знак. Бернар — коварная женщина. Если бы ей не понравилось то, что мы делаем, она бы сама закрыла спектакль. культура: Будем считать, что ей нравится. В финальном диалоге они с Оскаром Уайльдом провожают XIX век. А Вы по двадцатому ностальгируете? Рутберг: Конечно. И этот спектакль — попытка удержать что-то живое в эпоху технократии, когда за всеми гаджетами актер превращается в вешалку для костюма или вообще перестает быть нужным — его можно нарисовать. У нас на сцене нет никаких экранов, наушников и прочей ерунды. Спектакль решен очень лаконично, даже аскетично. Все сделано для артистов, ничего лишнего. Работать с Цитриняком — счастливый билет. И с партнером повезло. Мы с Андреем Ильиным — как инь и ян. культура: Как Вам удается держать зал, сидя весь спектакль в кресле? Рутберг: Ограничения всегда на пользу. Мне не наносят грим старухи, но при этом играю 77-летнюю. Появляется мимика, пластика. Большая нагрузка на лицо, глаза, руки. Приходится изобретать что-то новое. культура: В театральной Москве в свое время был популярен «Смех лангусты» со Светланой Немоляевой в роли Бернар. Она ваш спектакль видела? Рутберг: Думаю, Светлана Владимировна не придет. Ведь в пьесе секретаря играл Александр Сергеевич Лазарев. А все, что напоминает о нем, ее ранит. Это опасная эмоциональная нагрузка. культура: Вы снимаетесь в роли другой великой актрисы — Фаины Раневской... Рутберг: Это проект Первого канала — сериал «Орлова и Александров». Почти все уже отсняли. Готова к тому, что меня будут рвать на части за эту роль, плевать в лицо и спину. Но надо же было такому случиться! «Крик лангусты» мы планировали давно. А эта роль ворвалась в мою жизнь, я ее не хотела — уговорили. культура: Коко Шанель, Сара Бернар, Анна Ахматова, Фаина Раневская... Рутберг: И коза. Репертуар у меня очень разнообразный!
респект: https://www.facebook.com/profile.php?id=100004878762403 http://mospravda.ru/culture_spectacles/article/premera%3A_poltora_chasa_s_bernar/ 30.04.2014 Премьера: полтора часа с Бернар На Малой сцене Театра им. Евг. Вахтангова состоялась премьера спектакля "Крик лангусты" - вариант актера Жоржа Вильсона пьесы "Смех лангусты" канадского драматурга Джона Марелла. У нас ее ставили с участием самых талантливых актрис. А как иначе? Ведь речь здесь идет о легендарной французской примадонне Саре Бернар, той самой, которая играла все главные роли мирового репертуара до глубокой старости, даже после ампутации ноги. Умерла на 78-м году жизни. Режиссер Михаил Цитриняк пригласил своих любимых актеров. Юлия Рутберг потрясающе сыграла Медею, а Андрей Ильин - симпатично главного героя в "Играх одиноких". Юлия Рутберг достигла той степени мастерства, что ей и сама Сара Бернар по плечу. Здесь принципиальна аскетичность сценографии - зонт, пляжное кресло, в котором почти все время сидит героиня, стопка тетрадей с мемуарами да морские камешки вокруг. Зрителю нельзя отвлекаться, да и не получится: невозможно оторваться от лица и фигуры актрисы, играющей другую актрису. Саре Бернар уже 77 лет. Одета она богато и со вкусом (художник по костюмам Виктория Севрюкова). "Отсутствующая" нога остроумно обута, в отличие от здоровой, в светлый сапожок, что замечаешь практически лишь в финале, когда актеры выходят на поклоны. Бернар играла по всему миру, и перед королевскими особами. Но сейчас, в предчувствии финала, ей хочется "проиграть" свою жизнь по новой. Благо рядом есть партнер - секретарь Жорж Питу, на 25 лет моложе, но тем не менее явно по уши влюбленный в патронессу. Солнечный жаркий денек выдался на берегу моря вблизи курорта "Прекрасный остров", где на собственной вилле отдыхает Сара Бернар. Ей почему-то совсем неохота предаваться неге. Без конца она шпыняет не очень-то проворного секретаря. Внутренний моторчик не дает ей покоя. Как кинопленка, вертится в ее воображении прожитое, и вместе с Жоржем она "проигрывает" самые важные эпизоды звездной биографии. Он подает ей реплики то за мать, то за импресарио, то за монахиню, а то и за самого Оскара Уайльда! Ах, какую виртуозную игру демонстрируют талантливые артисты! И вот уже нет на сцене старенькой тетеньки в дорогой одежде - появляется невообразимая красавица с горящими глазами, остроумными репликами и непреодолимым желанием жить и творить. О, конечно, она совсем не наивна и прекрасно понимает, что маячит на горизонте. Но такая уж у нее натура - ни перед чем не пасовать, не склонять головы. Тонкий, умный и очень, извините, полезный спектакль. Полтора часа с Сарой Бернар - это супер!
респект: https://vk.com/public43163643 http://artrepriza.ru/theatre/dram/1177-izo-rta-shevelit-nogami-neprozhevannyy-krik-krik-langusty-v-teatre-im-vahtangova.html 13.5.2014 "Изо рта шевелит ногами непрожеванный крик...". "Крик лангусты" в Театре им. Вахтангова Автор: Светлана Спиридонова Пьеса канадского драматурга Джона Маррелла о легендарной актрисе Саре Бернар, скромно озаглавленная «Мемуары» (“Memoir”), получила в русском переводе куда более цветистое, звучащее даже несколько экзотично название - «Смех лангусты», под которым и стала известна публике в 1980-е годы благодаря блистательному ее исполнению Светланой Немоляевой и Александром Лазаревым в Театре им. Маяковского. Спустя 30 лет в редакции Театра им. Вахтангова «смех» в заголовке сменился «криком», а драма с элементами трагифарса обернулась трагедией. Говорят, будто лангусты - морские ракообразные, столь ценимые гурманами всего мира за изысканный вкус нежного мяса, издают странный крик, когда их убивают, «крик, похожий на смех... Издевательский смех». С ними, тяжелыми, неповоротливыми, медленно ползающими по дну, безжалостно сравнивает себя постаревшая и полуобездвиженная после ампутации ноги «божественная Сара». Работая над вторым томом мемуаров на приморской вилле, она пытается вспомнить самые яркие события долгой и бурной жизни, разыгрывая их, как серию мини-спектаклей, вместе со своим секретарем Жоржем Питу. Трудно представить людей более различных: Сара, объехавщая полмира, покорившая зрителей по обе стороны океана, экстравагантная, дерзкая, не привыкшая сдерживать ни свои чувства, ни свой язык женщина, о чьих любовных похождениях рассказывают самые немыслимые истории, и Питу, охотнее всего укрывшийся бы в тихом уютном домике от треволнений мира житейского, робкий и застенчивый маменькин сынок, недотепа, густо краснеющий от каждого грубого слова, слетающего с уст его прославленной работодательницы. В начале спектакля то, с каким трудом герои находят общий язык, подчеркнуто нарочито: свои первые реплики Сара в исполнении Юлии Рутберг произносит на французском, а Андрей Ильин, играющий секретаря, отвечает ей на русском. Сара, прикованная из-за увечья к креслу, все время статична, Питу, суетливый, подвижный, возмущаясь эксцентричностью требований и привычек актрисы, гневно нарезает круги по пляжу, принося или унося то граммофон, то папки с записями, то зонтик. Она говорит медленно, веско, чеканя каждую фразу, он захлебывается, булькает словами. Они спорят, ругаются, мирятся, опять спорят, но, обижаясь, сердясь, делая попытки сбежать, мягкотелый здоровяк, как спутник, не способный оторваться от освещающей его путь планеты, снова и снова возвращается к гениальной мучительнице, хрупкой фигурке с безупречно прямой спиной, и, подчиняясь ее капризам, перевоплощается в блестящую куртизанку Юлию Бернар, мать Сары, настоятельницу монастыря Гранд Шамп, грубого американского продюсера Джаррета или утонченного Оскара Уайльда. Обстановка аскетична, почти графична, выдержана в цветах старых фотографий и кинопленок. Черно-белая гамма слегка разбавлена коричнево-бежевыми тонами сепии: белое полотно ковра-пляжа, где рассыпана отмытая волнами до белизны галька, белая плетеная мебель, белый и черный зонтики от солнца, изящные костюмы в стиле ретро серо-кофейных тонов, молочно-белая вуаль на лице Сары, которой не под силу скрыть горящие огнем угли прекрасных глаз. Одна деталь изящного туалета артистки сразу обращает на себя внимание - разного цвета сапожки с высокой шнуровкой: черный на месте протеза и бежевый на здоровой ноге. Не глупая безрассудная молодость, как у золотоволосой русской поэтессы, но старость и болезнь, разлучившие с любимой профессией, становятся тем «сапожком непарным», что, однажды споткнувшись, разделил жизнь на «до» и «после». Трагедия самой Сары в пьесе Маррелла именно в ее «непарности», невозможности найти себе ровню, вторую половинку дуэта, ни для сцены, ни для жизни. Неслучайно когда-то Оскар Уайльд, вдохновленный исполнением Федры, воспел Бернар как героиню, достойную пребывать в сонме античных богов или титанов Возрождения, но по воле рока заброшенную в суетный «скучный мир», где бесстрашных греческих героев сменили слабые и изнеженные греческие любовники, чьих имен уже и не вспомнить. Театр становится тем партнером, которому актриса никогда не изменяет, единственным, кто постоянно дарит ей счастье, позволяет самой создавать иллюзии, в которых она прекрасна, любима, желанна. Жизнь Сары протекла в постоянной борьбе: с матерью, предпочитавшей некрасивой старшей дочери красавицу младшую, со своей внешностью, которую она «выдумала заново», с мужчинами, мечтавшими подчинить ее своей воле, с ловкими антрепренерами, старавшимися нажиться на ее таланте, с мнением «приличной» публики, смаковавшей сплетни о ее распутстве одна диковиннее другой. И на закате дней она по-прежнему борется, теперь уже с самим временем, олицетворенным пылающим в южном небе «огненным шаром», каждым днем, каждым часом, вырванным у жизни, бросая вызов бессмертному светилу. Если невозможно скомандовать солнцу спуститься и пригасить свои лучи, значит Сара сама поднимется к нему. В финале белое полотно пляжа развернется вдаль, засверкает блестящими искрами. По звездам в черную темноту, за край земли уйдет первая актриса своей эпохи, уйдет, чтобы навсегда остаться в легенде.
респект: http://www.visualrian.ru/ru/site/gallery/index/id/2439373/context/%7B%22feature%22%3A%22393363%22%7D/ 28 мая 2014. Президент России Владимир Путин (слева) и артист Театра им Вл.Маяковского Анатолий Лобоцкий на церемонии вручения государственных наград в области науки и культуры в Большом Кремлевском дворце.
полная версия страницы